Валентин ЕЛИЗАРЬЕВ: «Я готов создать новый современный белорусский балет...»
23 верасня 2010 г.
ЗА ЧАШЕЧКОЙ КОФЕ С МАРИНОЙ КОКТЫШ

Я долго не решалась пригласить знаменитого белорусского хореографа на чашку кофе. И еще летом мне казалось,  что Валентин Елизарьев пока не готов без эмоций говорить не только о белорусском балете,  но и об уходе из Национального академического Большого театра оперы и балета.

А если разговор и состоится,  то получится каким-то неискренним... Начало театрального сезона стало хорошим поводом для встречи.

Елизарьев совсем не изменился. Внешний лоск,  прямая спина,  блеск в глазах и отличное чувство юмора. И — самое главное — никаких недосказанностей и обид.
Сердцу не прикажешь...

— Валентин Николаевич, расскажите, как вам сегодня живется? Уже можете равнодушно и непредвзято смотреть на Театр оперы и балета, где проработали более 30 лет и откуда вынуждены были уйти?

— Не буду скрывать: вначале очень переживал. Долго не мог, да и сейчас еще не могу оторвать театр от своего сердца. Переживаю за все процессы, которые там происходят. Иногда хожу на спектакли.

— Почему только иногда?

— Потому что сильно расстраиваюсь, а потом длительное время восстанавливаюсь после увиденного: очень уж неряшливо идет репертуар. В общем, я по-прежнему живу театром. Но, к сожалению, уже не только белорусским.

— А каким еще? Расскажите, на какой сцене в нынешнем театральном сезоне работает Елизарьев?

— В конце месяца еду на конкурс хореографии в Пекин, в октябре — на конкурс Григоровича в Сочи. К Новому году выпускаю спектакль в Токийском национальном балете, в феврале у меня очередная премьера в балетной компании Каирской оперы, в июне — премьера в Национальной опере Украины. И это только планы на обозримое будущее. Как видите, я перегружен работой. Главное, чтобы физических сил хватило. А задора и замыслов у меня очень много.

— А я на одном из форумов прочитала: мол, если Елизарьева до сих пор не купил ни один приличный театр, значит, он просто никому не нужен...

— Какие глупости! Я не продаюсь. Сейчас интереснее быть свободным художником. У меня один родной коллектив — белорусский балет. А все остальное... Я интернациональный художник. Приехал, поставил, получил удовольствие и уехал...

— Знаю, что сегодня вы не пропускаете ни одного значимого культурного события. Интересно, вы ходите только на оперу и балет или бываете и в других театрах?

— В филармонию, драмтеатры тоже хожу. Смотрел “Дева и смерть” и “Пани Коханку” в Русском. Актеры хорошо играли.

— Кстати, об актерах. Буквально на днях глава государства подписал указ о присвоении звания народного Игорю Артамонову. Поздравили?

— Да. В тот же вечер, когда прочитал новость. Я вообще с огромным уважением отношусь к артистам. И искренне радуюсь, когда их труд получает высокую оценку. Но мне кажется, что еще несколько артистов национального балета Беларуси остались недооцененными. Звания нужно давать вовремя, когда артисты находятся на пике своего творчества.
Национальный акцент

— Накануне вашего ухода чиновники из Министерства культуры твердили, что театру нужен крепкий хозяйственник. Вы считаете таковым Владимира Гридюшко, который нынче занимает кресло гендиректора?

— Обычно этим театром руководили музыканты, люди искусства. Сейчас пришел, на мой взгляд, дилетант. Хватка министерско-административная у него есть, но для успешного развития театра этого недостаточно.

— Вы как-то сказали: “Мне кажется, что нынешнее руководство Большого театра не знает, куда двигаться дальше...” Сейчас маршрут уже более-менее понятен?

— Это маршрут хорошо знакомых названий. Ни одного нового наименования из мировой классики в репертуаре не появилось.

— А может, вы слишком пристрастны? В театре-то аншлаги...

— Люди не на репертуар, а на ремонт ходят! По моим прогнозам, через год-два, когда насмотрятся на интерьеры и чудеса гидравлической сцены, публика схлынет.

Последние 30 лет купить билет на спектакли белорусского балета было невозможно. И залы были переполнены всегда! А с такими безликими премьерами, которые родились в театре за последнее время, далеко не уедешь. Репертуар держится на бригаде приглашенных иностранцев. Удивляюсь, почему не дают ставить спектакли моим ученикам — Раду Поклитару, Володе Иванову, Наташе Фурман, Оле Репиной. Не понимаю, почему мы все время должны ориентироваться на интернационал?

— Выходит, вам не нравится, что в Большой придут “Русские сезоны” Андриса Лиепы и Театр Бориса Эйфмана?

— Я приветствую этот импорт. Но где работа с неизвестными названиями для Минска, где работа с современной оперой, с белорусскими композиторами? Мы же не международный, а Национальный театр! Значит, здесь должны рождаться произведения белорусских авторов. Свои кадры должны быть: дирижеры, режиссеры, хореографы, композиторы. И если им не давать работать, значит, из названия театра нужно убрать слово “национальный”.
Закулисные дела

— Владимир Гридюшко сказал “Народной Воле”, что звал вас в театр, но вы якобы ничего не ответили на предложение. Почему?

— Я расскажу, как все было на самом деле. Через пару дней после назначения Гридюшко гендиректором у меня должна была состояться встреча с министром культуры. Павел Латушко попросил меня накануне встретиться с новым гендиректором. Гридюшко пригласил меня в кафе. Мы беседовали, он рассказывал о том, каким неожиданным стало для него это назначение. И после робко спросил, поставлю ли я что-нибудь в Большом. Я ответил, что хочу посмотреть, в каком направлении будет развиваться театр. Вот все, что было. С тех пор не было ни одного звонка, ни одного приглашения ни на какие мероприятия. Меня просто игнорируют...

— В Театре оперы и балета сегодня работают аж три бывших замминистра культуры: Гедройц, Гридюшко и Рылатко. Как вам кажется, кто из них может принести наибольшую пользу театру?

— Наиболее опытный аппаратчик, связанный с искусством, — Владимир Рылатко. Не думаю, что Владимир Петрович будет напрямую влиять на какие-то процессы в театре. Он всегда был на вторых ролях, привык оглядываться на начальство. Но он хотя бы имеет знания в музыкальной области. А вообще, Рылатко очень известный постановщик правительственных концертов...

— А как вам министр культуры?

— Мы неоднократно общались. Думаю, дипломатия ему ближе, чем сфера культуры. Павлу Латушко досталось непростое наследство. У министра много интересных намерений, но удастся ли ему их осуществить... По моему мнению, он очень зависим от обстоятельств. И от воли тех, кто находится на вершине политического олимпа.

— Как раз хотела спросить о том, кто у нас, по мнению одного из губернаторов, “чуть выше Бога”. Правда, что вы писали письмо Александру Лукашенко?

— Да. Но ответа не было.

— Верили, что он поможет?

— Думал, что хотя бы выслушает, захочет узнать мою точку зрения. Ведь не так много в нашей стране народных артистов Советского Союза...

— Знаю, что глава Администрации президента обещал вам устроить встречу с Александром Григорьевичем...

— Ее не было. Хотя Владимир Макей сказал, что встреча обязательно состоится. С тех пор прошло полтора года.

— В архиве президентского сайта висит поздравление, которое вам направил глава государства по случаю 30-летия творческой деятельности: “Творчество Валентина Елизарьева стало выдающимся явлением в развитии искусства танца, а минувшие тридцать лет истории отечественного балета по праву можно назвать эпохой Елизарьева”. Как думаете, это были искренние слова?

— На всех юбилеях говорят хорошие слова. Эта телеграмма хранится у меня дома.

— Из любопытства задам вопрос про еще одну личность. После ухода из театра в каком-то интервью вы сказали, что вас предал “самый близкий творческий соратник”. Имели в виду Юрия Трояна, который теперь руководит балетом?

— Да. Письмо в мою поддержку на имя министра и президента подписала вся труппа. Документ подписали даже работники театра и люди, которые меня, скажем так, не очень любили. Там нет только подписи моего самого близкого соратника Юрия Трояна, который, на мой взгляд, мне многим обязан.

Кстати, за все время моего отсутствия в театре Троян ни разу публично не высказался в мою поддержку.

— Знаю, что некоторые чиновники и сотрудники театра очень переживают, если при встрече вы с ними не здороваетесь. Много таких?

— Есть люди, которым я не подаю руки. И если разрываю отношения, то практически навсегда.

— Вы злопамятны?

— Нет. Просто не могу простить предательство. Это касается и вопросов творчества, и личной жизни.
(Не)объявленная война?

— Недавно Национальный академический Большой театр оперы и балета обзавелся собственным журналом. Как думаете, “Партер” — успешный проект?

— Начинание хорошее. Многие солидные театры имеют свой журнал. Но я не думаю, что белорусский проект станет коммерчески успешным. Во всяком случае первый номер меня не впечатлил.

Кстати, в этом журнале я с удивлением прочитал, что, оказывается, в театре сохраняют мое наследие. “Сейчас наша задача — не только искать новые направления, но и сохранить лучшие постановки Елизарьева наравне с русской и западной классикой, — сказал нынешний худрук балета Юрий Троян. — Как раз этим мы и занимаемся — достаточно посмотреть на афиши предстоящих спектаклей”.

Вот я как раз и посмотрел афишу. Мои спектакли “Весна Священная” и “Жар-птица”, которые не шли четыре года в связи с ремонтом, сняли с репертуара, вместо того, чтобы возобновить — это недельная работа. А декорации к ним втоптали в грязь и снег — я видел это собственными глазами. Хотя декорации и костюмы всегда стоят безумные деньги.

Есть такая истина: если спектакль не прокатывается за сезон (это примерно десять с половиной месяцев) пять раз, он умирает. Я выписал себе прохождение репертуара в этом сезоне и сравнил с прошлым. Выводы неутешительные...

За десять месяцев прошлого сезона спектакль “Рогнеда” (“Страсти”), удостоенный премии “Бенуа де ля данс” и считавшийся два года лучшим спектаклем во всем мире, прошел всего два раза. В этом сезоне он запланирован тоже дважды. Значит, спектакль на белорусскую тему решили похоронить.

В прошлом сезоне спектакли “Кармина” и “Кармина Бурана” прошли по три раза. В этом сезоне ничего не изменилось. “Спартак” — три раза, “Сотворение мира” — два.

— Хочу уточнить: это за месяц или на протяжении всего сезона?

— На протяжении десяти месяцев. “Тиль Уленшпигель” покажут один раз, а “Болеро” в этом сезоне вообще не запланирован.

Так, скажите, о каком сохранении наследия Елизарьева идет речь?! Это просто уничтожение всего, что сделано моими руками. Неужели такие спектакли, как “Золушка” и “Шопениана”, которые не украсили репертуар театра, заменят наследие Елизарьева?

Я уже даже не говорю о том, в каком качестве идут мои спектакли: как отрепетировано, как непродуманно, на мой взгляд, делаются вводы новых исполнителей...

— Но тем не менее на гастроли везут не “Золушку”, а ваши спектакли.

— Да, когда встает вопрос о загранице, берут мои постановки. В Китай везут “Лебединое озеро”, в Италию — “Спартак”, в Эмираты — “Ромео и Джульетта”. Сейчас театр собирается в Мексику — тоже с моей работой.

Если возвращаться к теме сохранения наследия Елизарьева в театре, то мне хотелось бы знать, кто этим будет заниматься? Уж не нынешний ли худрук балета, у которого в дипломе написано — культпросветработник, руководитель самодеятельного хореографического коллектива?..

Мне кажется, вопросом сохранения наследия Елизарьева вплотную должно заняться Министерство культуры...

Иначе скоро моей фамилии на афише Большого, видимо, вообще не будет.
Чужой кошелек

— Есть мнение, что Елизарьев не захотел оставаться в должности худрука балета, потому что у гендиректора больше зарплата...

— Вообще-то вопрос про деньги считается крайне некорректным...

— Но я ведь все равно уже спросила...

— Деньги как раз интересовали меня меньше всего. И я ушел из театра не потому, что мне не хватало денег, как думают некоторые.

Что касается заработков, то когда пришел в театр, у меня по советским меркам была очень большая зарплата. Я получал 400 рублей и это были огромные деньги. И у министра культуры Михневича тогда было 400, а у директора театра — 300. А потом мне сделали персональную зарплату — 450. И мне министр при встрече часто говорил: “Валентин Николаевич, ну вы ж получаете больше, чем министр!”

— А пенсия у вас большая?

— Я профессор консерватории и поэтому мне платят только часть пенсии — около 600 тысяч. Если бы не работал, сумма была бы большей.

Не могу пожаловаться, что мне не на что жить и что, уйдя из театра, я лишился доходов. Я активно работаю и в состоянии купить билет в театр. И вообще, не хочу жаловаться ни на жизнь, ни на отсутствие финансов. Но скажу так: если бы жил только на пенсию, то не смог бы помогать своим детям и внукам.
И нет пути назад?

— Еще до начала реконструкции вы обещали, что отреставрированный Театр оперы и балета откроется премьерой балета “Клеопатра”. Где теперь можно будет увидеть эту постановку?

— В белорусском театре я ее ставить не буду. Ну как можно ставить спектакль в театре, где уничтожают твой репертуар?

— Валентин Николаевич, а можете сформулировать конкретные условия, при которых возможно ваше возвращение в театр?

— В этих условиях я не вернусь.

— Ну и я спрашиваю, при каких вернетесь?

— Трудно сказать... Мне жалко очень театр, но я, честно говоря, не думаю о возвращении. Именно поэтому уже запланировал себе работу на несколько лет вперед. Однако если все же говорить о возвращении, то вначале я хотел бы послушать, что мне предложат.

— Странно, что такой профессионал, как вы, в Беларуси сегодня совершенно невостребован. Может, вам организовать какую-нибудь ассоциацию...

— Ассоциацию невостребованных? (Хохочет.) Вы знаете, я все же сотрудничаю с государственными структурами. Недавно набрал курс в консерватории. И еще возглавляю жюри международного конкурса современной хореографии в Витебске. Из этих организаций меня еще не попросили...

— А правда, что после ухода из театра вас мгновенно исключили из государственной экзаменационной комиссии хореографического колледжа?

— Меня просто туда не назначили... А я эту комиссию возглавлял последние 34 года.

— Валентин Николаевич, а не было мысли создать альтернативный балет? Так сказать, в пику государственному?

— Я бы создал. И уверен, что лучшие силы труппы ушли бы из театра ко мне. Но вы не представляете, какие на это нужны средства... У нас, к сожалению, нет частных структур типа “Газпрома” или “Норильского никеля”, которые поддержали бы эту инициативу.

— А если деньги будут?

— То я готов организовать новый современный белорусский балет.
Политический пируэт

— Что вы думаете о нынешней политической ситуации в стране, о предстоящих президентских выборах?

— Я политикой мало интересуюсь, не втягивайте меня в это, пожалуйста. Мне это неинтересно.

— Вы не вмешивались в политику и будучи членом Совета Республики. Не жалеете, что были недостаточно активны?

— Я в политику не вмешивался. У меня очень много работы было. К 10 утра уходил, к 11 вечера возвращался. И все время на уме был театр, артисты, постановки, гастроли...

А что касается Совета Республики, то вы так уж не идеализируйте это место. Один голос против всех ничего не решает. Я туда пошел, потому что хотел быть полезным для белорусской культуры. Мне кажется, я помог многим конкретным людям. И из того, что было возможно, сделал максимум. Не без моего участия появился закон о культуре. Пусть не совершенный, но все же есть какая-то опора. Способствовал многим вещам в гуманитарной области — в чем разбираюсь. В другие вопросы не лез, потому что считаю, что промышленностью и сельским хозяйством должны заниматься профессионалы. Ну какой из меня спец по сельскому хозяйству? Я родился и вырос в городе. Могу, конечно, дерево посадить. Но не более того. Я даже самый популярный вид еды в Беларуси — картошку — ни разу не садил...

Кстати, сенаторскую пенсию я не получаю. И зарплату за сенаторство мне тоже не платили. Это была общественная нагрузка. Мое имя, видимо, просто было необходимо в рядах сенаторов. Но я и без высоких кресел был и остаюсь Елизарьевым.

— Вы являетесь почетным гражданином Минска. Пользуетесь привилегиями?

— Льготы и привилегии были раньше в большом количестве, а сейчас все это превратили в энную сумму денег, которую я получаю, как и другие “почетные”. Периодически нас собирают, выслушивают, спрашивают, есть ли какие-то замечания по Минску. Кстати, на днях получил новое удостоверение “почетного гражданина” с порядковым номером 26, подписанное уже новым “мэром”.
Любовная история

— Этим летом, улетая на отдых в Италию со своей супругой, вы в хорошем смысле шокировали меня признанием: “Меня вот уже сорок лет сводит с ума одна и та же женщина”...

— Она меня “мучает”, а не сводит с ума (Улыбается.) Но мне с ней очень интересно.

— А как сделать так, чтобы с годами чувства не ослабевали?

— Любить надо.

— Вокруг вас всю жизнь были роскошные женщины. Жена небось страшно ревновала?

— Маргарита не ревнивая. А может... Если и ревнивая, то никогда не показывает этого. Она умная. А я вот страшно ревнив...

— Ваш брак когда-нибудь был на грани распада?

— В семье все бывает. Но на грани разрыва вроде бы нет.

— Если ссоритесь, то кто первый идет мириться?

— По-разному. Кто первый паузу не выдержит.

— У каждого человека в каждом возрасте свои приоритеты. На сегодняшний день для вас самое главное — это...

— Семья. Это самое главное и самое настоящее. А все остальное — эфемерно...
[i]Из личного дела

В 26 лет (c 1979 года) Валентин Елизарьев стал главным балетмейстером Национального академического Большого театра оперы и балета Республики Беларусь. С 1992 года — художественный руководитель-директор Театра оперы и балета.

C 1995 года — профессор Белорусской государственной академии музыки.

С 1996 года является членом Совета Европы по культуре, академиком Международной славянской академии.

С 1997 года — академик Петровской академии наук и искусств.

В 2000 году вошел в состав Совета Республики Национального собрания Республики Беларусь.

В январе 2009 года написал заявление об уходе из театра — Елизарьеву предложили занять должность, с которой он начинал в Большом почти 30 лет назад.

КСТАТИ
Маргарита Изворска стала доктором

Супруга Валентина Елизарьева — Маргарита Изворска, которая также в январе 2009 года покинула пост худрука оперы и ушла из театра, стала дважды доктором наук.

Она умудрилась защитить сразу два научных труда.

В Беларуси по каким-то причинам диссертацию Маргариты Изворской ВАК не утвердил. И Маргарита Николовна защитилась за границей. Теперь в странах Евросоюза она — гранд-доктор философских наук, а в Москве — доктор педагогических наук.

“Я хотела доказать себе, что могу, — говорит Маргарита Изворска. — Выяснилось, что на Западе и в России и мои знания годятся, а в Беларуси — нет...”
Крынiца: Народная Воля