Живому классику театра и кино — 75 лет

Самый непредсказуемый, парадоксальный, раздвоенно-единый, эскападный и противоречивый — все это органично соединяется в артисте-человеке (личности) по имени Гафт. Он играет в «свою игру» всегда, он увеличивает этот объем, вполне умышленно доводя его до абсурда. Может быть, он не доиграл на сцене, и этот шлейф тянется за ним, входя в его жизнь.

Иногда, зайдясь в каком-то неожиданном пароксизме, вступая в спор с собой — предыдущим, он пересекается со мной «боковым» зрением, понимает, что я считываю его игру, и мы, на самом серьезном пике, начинаем смеяться как заговорщики.

Он так множественно талантлив, что не может не знать истинную картину своих профессиональных возможностей, так что его уничижительные монологи в собственный адрес — лишь для того, чтобы затеять очередной спор с самим собой и, конечно, втащить в этот спор и тебя, и окружающих.

После вместе сыгранного спектакля, еще не сойдя со сцены (а я знаю, что будет продолжение и за кулисами): «Я сегодня плохо играл»,  — и косит глазом, проверяя, готова ли я вступить в игру. Я, принимая подачу, саркастически молчу: ему нужен «разгон». Это может продолжаться долго — ведь по его сценарию я должна это опровергнуть. Наконец я говорю своё «гениально играл», и в ответ он с радостью и утроенной силой страстно кидается в спор, приводя всё новые аргументы, подыскивая новые нелицеприятные эпитеты в свой адрес, доходя, как самозаводящаяся игрушка, до пика эмоции и завершая этот поток коронным: «Я хуже самодеятельности!» Ждет возражений. Но я, призвав всю свою органику на помощь, очень серьезно говорю: «…А вообще, Валя, ты, и правда, сегодня играл неважно».

На его лице «крупная оценка» большого артиста, после чего он, сверкая глазами, как трагик русской классической школы, страшным голосом на всё закулисье (может, еще кто-то подтянется в спор?) кричит: «Да ты ничего не понимаешь в этом! Вытаращишь глаза и плачешь (далее идут оскорбительные эпитеты в мой адрес), я ге-ни-аль-но играл! Я сегодня всё понял, я теперь всегда буду так играть!!!» Десять восклицательных знаков. Пауза. Ждет, когда я скажу: «Да я пошутила!» Говорю ожидаемую реплику, и тогда, если он не торопится, он начнет рассказывать, как хорошо играла я. Эта наша игра может продолжаться до бесконечности, с импровизациями в любую сторону, пока не устанем.

Я думаю, его острый взгляд часто опасен не только окружающим, но и ему самому: он видит и обнаруживает в себе и в людях то, что иногда хочется скрыть. Рядом с ним нет покоя, его волна всегда накрывает тебя девятым валом, но мы, его коллеги, хорошо знаем, что он скрывает в себе нежность и тепло, а его острый взгляд и ум таят любовь к нам и желание сделать нас глубже

С ним трудно играть, сидеть в зале зрителем гораздо безопаснее, но зато вместе с ним на сцене, идя как по острию ножа, ты всё время должен быть в форме, как беговая лошадь, и это замечательный профессиональный тренинг. Если он сейчас тих, это не значит, что через минуту он не вскочит в градус кипения, а если он в праведном гневе, это не значит, что его нельзя остановить какой-то шуткой.

Но не останавливайся, дорогой Гафт! Несмотря на многоликий твой характер, а может быть, как раз смотря на него, дорогой нам Гафт! Играй, как тебе захочется, заостряй и дальше свой ум и взгляд, оттачивай таланты. Пиши свои нежные стихи и жесткие эпиграммы! Мы всегда тебе подыграем, ведь мы, твои партнеры, зная все твои «игры и забавы», все твои выпады и эскапады, тебя очень любим!

Твоя Маша, Хани, Ника,
Марья Антоновна, Валентина,
Любовь Андреевна,
любящий тебя зритель
и присоединившаяся
к своим героиням
Марина Неёлова

01.09.2010