Юлия Латынина, «Код доступа».
И вот на этой неделе вдруг, фигак, оказалось, что мы выиграли войну в Сирии. Удивительное и самое замечательное, я думаю, что даже не за неделю, а за месяц событие, безусловно, положительное, если мы ее выиграли. И даже, безусловно, положительное, если мы просто из Сирии убрались.
Вот сейчас усиленно распространяется слух, что за 3 дня, типа, все в кремлевской администрации знали, что войска из Сирии уходят. Слух этот – очевидное вранье, потому что достаточно посмотреть на изумленные рожи Шойгу и остальных товарищей, которым, вот, Путин сообщает, что мы выиграли войну в Сирии, что мы оттуда уходим, причем с завтрашнего дня. Ну, я уже не говорю, что наши пропагандоны бы подготовились как-нибудь получше, обставили бы, рассказали бы, что, вот, мы там одержали убедительную победу.
И, в общем, самое главное про причину вывода войск из Сирии заключается в том, что мы не знаем этой причины. Вот это, пожалуй, даже важнее самой причины. Фигак – вывели, фигак – ввели.
Ну, вот, демократическая страна – она не может себе позволить внезапных изменений политики. Это как раз признак авторитарной страны, которая сегодня воевала с Океанией, а завтра, оказывается, что она всегда с Океанией дружила.
Что касается непосредственной причины, я вообще-то убеждена, что там была конкретная причина, которая сломала спину осла. И мы ее пока не знаем. Она, может быть, выплывет. Вот, все резоны, которые сейчас приводят, они, на мой взгляд, неверны не в том смысле, что они неправильные. Они как раз правильные. Но они составляют некий информационный фон, на котором принималось решение.
Знаете, вот, как это часто бывает, что накапливается какая-то сумма фактов, она является фоном. Вдруг падает соломинка и вся картинка переворачивается.
Вот, мой коллега Сергей Пархоменко высказал вчера остроумную гипотезу о том, что причиной непосредственной было интервью Обамы журналу «Атлантик». Действительно, совершенно поразительное интервью, в котором Обама говорит, что Путин, все-таки, не совсем глуп, что он понимает, что, в целом, позиции России в мире существенно ослабли. Что то, что он вторгся в Крым или пытается удержать Асада, не делает его внезапно важным игроком. «Вы не увидите его ни на одной встрече, где определяется повестка». И очень важные слова еще Обама сказал об Украине, что это реакция на ускользание государства-сателлита из-под его контроля и что представление, что Россия каким-то образом сейчас находится в более сильной позиции и в Сирии или на Украине, чем она была до вторжения на Украину или размещения военных в Сирии, это, цитирую, «фундаментальное непонимание природы могущества в международных отношениях и вообще в мире. Подлинное могущество означает, что ты можешь получить желаемое, не прибегая к насилию. Россия была гораздо более могущественной, когда Украина выглядела независимой страной, но, на самом деле, была клептократическим режимом, который можно дергать за ниточки». Цитата закончена.
В общем, убийственный анализ Обамы, к которому не прибавить, не убавить, действительно, может быть, это был один из факторов. Но вообще можно обратить внимание, что внешняя политика России уже несколько циклов как строится примерно по одному принципу. Сначала происходит нечто, что вызывает раздражение Путина. Вот, в Кремле кажется, что нас обидели, что нас недостаточно уважают. Потом вокруг этой обиды начинает нарастать такой, сложный идеологический нарыв.
Вот, типичная история – Турция. А главная проблема с Турцией была в том, что Турция отказалась строить газопровод «Голубой поток». Это было унизительно и обидно. Путин публично заявил после переговоров с Эрдоганом, что если Европа не хочет строить Южный поток, то, накося выкуси, мы зароем деньги в Турции. Чтобы, то есть, зарвавшуюся эту Европу поставить на место.
И вдруг после этого сразу Эрдоган заявляет, что ничего не достигнуто, что будет строиться или нет неизвестно и вообще всё это зависит от скидки на газ. Это было унизительно. Так приличные люди не поступают. Вот, европейцы так не поступают.
Когда Путин выходит там с переговоров с Меркель и вдруг заявляет что-то, о чем там Меркель ни сном, ни духом, вот, Меркель никогда после этого публично сразу Путина не опровергала, что он что-то не так сказал.
Вот, на мой взгляд, это публичное унижение, которое тогда устроил Эрдоган Путину, было главным драйвером всех наших последующих действий. Мы пытались доказать Эрдогану, что так приличные люди не делают. В значительной степени и заход в Сирию, которая является областью интересов Турции в том числе в какой-то там пятой позиции, был для того, чтобы Эрдоган понял, что Путина надо уважать.
Вот, полеты наших самолетов над крошечным куском Турции с целью бомбежки этнических турок – вот это всё тот же пацанский способ объяснить, что Эрдоган не прав, что по газу надо договариваться. Что, вот, если он скажет «Да» по газу, то и Сирию правильно разделят, и вообще всё. И вот это раздражение проклятыми турками всё нарастало и нарастало. Потом, фигак и сбили наш самолет. И тут внезапно выяснилось, что все турки – козлы. И, конечно, там они все в Кремле накручивали сами себя. И это не значит, что их чувства были не подлинные. Это значит, что их чувства были очень своевременные.
Вот, абсолютно та же история, кстати, у нас, если никто не заметил, происходила последний месяц с Ираном. Несколько раз Россия публично и громко заявляла, что вот-вот в России состоится встреча стран ОПЕК, будет принято решение об ограничении добычи нефти. Несколько раз министры стран ОПЕК говорили, что «Нет, не состоится. А если не в России, то, там, в Дубае». Больше всего опровергал Иран, который заявлял, что не будет ограничивать добычу.
И параллельно развивались, между прочим, наши отношения с Ираном в Сирии. А, ведь, там предполагалось, что наступать в наземной операции будет Хезболла, будет Корпус Стражей исламской революции. А они, естественно, не наступают. Я не исключаю, что там кто-то что-то сказал или сделал, что Иран (поведение какой-то части) могло быть этой соломиной.
Ну, вот, я сейчас скажу несколько вещей про сирийскую операцию, которую, будем надеяться, заканчивают. Вот, на мой взгляд, чего не играло роли в этом решении? Первое, никакой роли не играло решение о цене этой операции. К тому же она не такая дорогая – это вам не Афганистан. И даже с плохой экономикой мы бы, в общем, выдержали сирийскую операцию. Любая Олимпиада и, там, любые, скажем так, близкие Путину товарищи могут за месяц гораздо больше устроить.
Второе, не важна, на мой взгляд, России судьба Асада. Вот, я думаю, что Путин ни нафиг не озабочен сохранить Асада. Ну, вот, не больше, чем сохранить Януковича. Что Асад для Путина – это как Надежда Савченко, это заложник, на которого что-то можно разменять. Вот, все наши усилия по сохранению Асада – это, на самом деле, операция по набиванию ему цены.
Вот, мы Асада продавали как слона в том анекдоте. Помните? «Какой замечательный слон! Какой замечательный слон! А если нет, то с таким настроением ты слона не продашь». Да? Вот, мы с хорошим настроением продавали слона.
Еще раз, да? Мы можем описать только фон, на котором происходило это крайне внезапное решение. Фон этот такой. Когда Путин ввязывался в войну, то она с самого начала замышлялась как идеальная гибридная война. Война в Украине, все-таки, имеет некоторые недостатки, потому что там было некоторое содержание – для русского человека Украина близка. А, вот, в этой сирийской войне имело место только две вещи. Первое, картинка на экране телевизора, и второе, на что ее можно разменять на Западе, ну а также в десятой итерации в Турции, на Ближнем Востоке и в Иране, чтоб все с нами заговорили.
И при всей гибридности этой войны, все-таки, чтобы что-то менять, нужны были победы. Предусматривалась короткая кампания, в ходе которой будет ликвидирована вся антиасадовская оппозиция, освобожден Алеппо. А дальше, заметим, американцам уже придется разговаривать, хотят они или не хотят. Это будет вот такой контраст, на котором Путин решил сыграть: вот, западная коалиция беспомощная, которая всё обсуждает, вот тут крутая Россия пришла и всем надавала по соплям. Уж когда надают по соплям, придется договариваться. И вовсе при этом не обязательно сохранение Асада – еще раз, его можно продать. Но это будет большой-большой товар и он будет очень-очень дорого стоить.
И, вот, всё это накрылось медным тазом, потому что победы нет, есть бомбардировки в белый свет как в копеечку. Если разделить там 1700 уничтоженных боевиков, о которых мы заявляем, на количество самолето-вылетов, то даже если забыть о попутных гражданских жертвах, получается там по 6 самолето-вылетов на боевика.
Ну, такой вообще философский вопрос, что как-то, вот, нынешняя война – она стала значительно дороже: 6 самолето-вылетов на боевика.
Плюс заметим, что Путин очень хорошо учел уроки Афгана. А Афганистан, ведь, на чем погорел? Когда российские войска вели кровавые наземные операции, а потом еще всё это приписывалось нашим афганским в кавычках союзникам, Царандою, которые во время этих операций стреляли нам в спину. И мораль солдат, соответственно, была не на высоте. А когда мораль солдат не на высоте, воевать сложно.
Вот, конечно, Путин хотел всё устроить наоборот, что на земле будет воевать Хезболла, Сирия, Стражи исламской революции, иракцы будут воевать. Ну а мы будем только собирать дипломатические победы и обеспечивать авиационное прикрытие.
А дальше началась классика из серии как Наполеон сказал про того генерала, который был очень счастлив, потому что он воевал только с коалициями. Вот, оказалось, что наша несостоявшаяся коалиция (практически несостоявшаяся) с Ираном и прочей публикой – это еще хуже, чем западная. Потому что, может, американцы и французы сложно договариваются между собой, но уж если они договариваются, они хоть выполняют договоренности. А договориться с Ираном?.. Ну, после этого обе стороны расходятся очень довольные, что они облапошили друг друга и что каждый из них будет воевать за другую.
Вот, вы знаете, как Израиль выиграл войну 1948 года? Я ничего не говорю, это была очень доблестная война со стороны Израиля. Но он выиграл войну, потому что это была война, которую он вел с коалицией арабов, которые непрестанно врали. Потому что Иордания во время этой войны клялась, что уже дошла до Голанских высот, Сирия в этот момент врала, что она уже взяла Иерусалим. И вот это тотальное вранье без обиды насчет Армии обороны Израиля, которая тогда создавалась, вот это тотальное вранье был главный фактор. И тотальное вранье, я думаю, сейчас в Сирии тоже был главный фактор того, что, в общем, ничего с военной точки зрения не произошло. Еще раз повторяю, это был фактор, это не причина, это был фон.
Опять же таки, Путин хорошо выяснил афганские уроки, и все в Кремле помнят, что Афганистан был обречен, когда США стали поставлять Стингеры и когда кончилось советское господство в воздухе. Вот это еще в большей степени касалось сирийской операции, которая вся была в воздухе. Собственно, она оставалась компьютерной картинкой ровно пока, вот, российские самолеты летают и это такая вот, совершенно телевизионная история.
И вдруг почти одновременно, во-первых, саудиты заявляют, что будут поставлять новые, более совершенные ПЗРК, и одновременно сбивают первый самолет. Говорят сначала повстанцы, что этот советский бомбардировщик Су-34. Мы утверждаем, что это сирийский МиГ. Ну, допустим. Но, опять же, это уроки Афгана, то есть в Кремле начинают задумываться, а что будет, если будут сбиты российские самолеты и, главное, как потом договариваться с саудитами по той же нефти.
Вот, военная составляющая, конечно, была очень велика в этом решении. И с военной точки зрения решение Путина сейчас оптимально, потому что он вывел некоторую часть российских войск. Он может в любой момент ввести всё это обратно. Он оставил там С-400, то есть он обеспечил бесполетную зону, которая прикрывает Асада. То есть никто с Запада на Асада без нашего разрешения не полетит.
Ну, а с землей-то другое дело. Ну, с земли если это будут наступать, это будут тогда уж точно не американцы. Ну, плюс еще, наверное, взрыв 13-го марта в Анкаре, который еще более увеличивает риск прямого вмешательства Турции. А если Турция введет войска в Сирию, ну, что дальше получится с учетом наших нынешних отношений с Турцией? У нас что, получится конфликт военный со страной НАТО? То есть лучше было бы уйти до этого.
Но это военная часть взаимоотношений. Не военная часть резонов – это взаимоотношения Путина с США и Европой. Как я уже говорила, это была вот такая блестящая интрига вернуться в мировую политику через войну в Сирии, сказать этим слабакам, что мы воюем с ИГИЛ (организация запрещена в РФ), поменять Сирию на Украину. Под предлогом войны с ИГИЛ(организация запрещена в РФ) раздолбать умеренную оппозицию, а дальше договариваться насчет Асада. Хотите снимать Асада – договаривайтесь с нами: мы вам Асада, вы нам
Когда оказалось, что никто на это особо не повелся, а военных успехов, которые заставили бы разговаривать, нет, вот эта первоочередная цель накрылась.
Кроме первоочередной цели, я думаю, у Кремля было в Сирии 2 второстепенных, тоже очень важных. Не следует думать, что в Кремле их не замечали. Вообще Путин очень хорошо играет в геополитику, которую он понимает как разновидность наперсточничества. Он просто не задумывается над тем, почему ни одно приличное государство в мире больше в эту самую геополитику не играет.
Вот, 2 эти важные цели были Иран и Турция. Оба государства являются региональными державами, для которых Сирия является областью их естественных интересов. Ввод наших войск в Сирию означал, что у России в Сирии появляется позиция, на которой она может что-то разменять с Ираном и Турцией. И, соответственно, когда накрылась медным тазом Турция… Хотя, насколько я понимаю, там уже чуть ли не договорились. Там уже, вот, просто чуть ли не обнимались, что, мол, если Турция вводит войска в Сирию, то ей, действительно, кусок достанется.
Ну и накрылся Иран, потому что, как я уже сказала, Иран добычу не снижает, а Корпус Стражей исламской революции не воюет. О чем договариваться?
Ну, вот, в итоге оказалось, что мы в Кремле офигенно играем в наперстки, и мы бы всех обыграли на раз, но вот проблема – с нами никто не захотел играть. Мы вышли на рынок торговать Асадом, у нас было 4 потенциальных покупателя – Америка, Европа, Турция, Иран. Ну, в крайнем случае вот эти вот, да? И все 4 покупателя отказались покупать у нас Асада, и мы не можем набить ему дополнительную цену.
