Андрей САННИКОВ: «Верю в победу»
NV exclusive Аўтар: Аляксандр ТАМКОВIЧ I 20 верасня 2010 г. 21:37 I
Это интервью планировалось давно, задолго до объявления президентских выборов. Сегодня уже назначена их дата и известно, что в них собирается принять участие Андрей Санников. Андрей Олегович — профессиональный дипломат, имеющий ранг Чрезвычайного и Полномочного Посла. В середине 90-х занимал должность заместителя министра иностранных дел. В 1996 году накануне референдума ушел в отставку в знак протеста против проводимой Лукашенко политики. В настоящее время возглавляет гражданскую кампанию “Европейская Беларусь”.
Размышления перед избирательной урной
— Допустим, я уже получил бюллетень для голосования. Убедите меня в том, что нужно голосовать за Санникова, ведь там будет еще куча желающих?
— Во-первых, уже ясно, что кучи не будет. Во-вторых, я исхожу из того, что люди не хотят голосовать за Лукашенко и делать этого не будут. Надоело. За 16 лет Лукашенко “успешно” завел страну в прошлое и сейчас перессорился со всеми. Я же поведу ее в будущее и соберу вокруг себя людей, которые знают, как и что нужно делать для того, чтобы Беларусь стала нормальной страной.
— Это знакомые всем лозунги, а вы на пальцах объясните, что собираетесь делать?
— Прежде всего — интеграция в Евросоюз. Это даст не просто нужный толчок для реформ, а, как модно сейчас говорить, станет для них дорожной картой. По подобному пути прошли многие наши ближние и дальние соседи. От социалистической экономики они уверенно двинулись к ориентирам ЕС и уже обещали нам помочь, в том числе и рассказать о тех “шишках”, которые набивали.
Второй очень важный момент — стратегическое партнерство с Россией. Географически мы находимся там, где без этого выжить практически невозможно. Лично я не очень верю тем, кто пытается убедить нас в чем-то другом. С Россией мы должны быть связаны надежными партнерскими обязательствами и отношениями. Попытки найти нефть и газ на краю света ни к чему хорошему не приведут. Мы все равно будет договариваться об этом с россиянами, и это — одна из основ экономики.
Очень важны отношения с Украиной. Потенциал их просто-напросто не реализован. Именно украинская модель демонстрирует собственную эффективность. В основе — стратегическое сотрудничество с Россией и интеграция в ЕС.
И вообще, нужно установить нормальные партнерские отношения со всеми соседями. С Литвой и Латвией у нас тысячелетняя общая история. И с Польшей мы тоже были одним государством.
Выстраивание партнерских отношений с соседями — это не лозунг, а пройденный другими европейскими странами путь. Конечно, и белорусский тоже, потому что свои реформы мы начали как европейское государство. Мы первыми из стран СНГ подали заявку на вступление в Совет Европы. И, к сожалению, являемся последней европейской страной, до сих пор не ставшей членом этой авторитетной международной организации.
Пора двигаться вперед, из-за Лукашенко мы застыли на одном месте и потеряли очень много времени.
— Реформы — довольно болезненная вещь. Не зря китайцы, желая кому-нибудь зла, говорят: “Чтоб ты жил в эпоху перемен!” Насколько сильно они ударят по нашим людям?
— По нам крепко ударяет отсутствие свободы и настоящих (а не фальшивых) реформ. Сегодня совершенно очевидно, что наша экономика не сочетаема даже с российской. Не говоря уже про европейскую, которая гораздо более “продвинутая”. Я не зря говорю об опыте других государств, потому что можно провести реформы быстро и без ущерба социальной сфере. В Чехии, Словакии, Словении, Эстонии и других странах реформы прошли достаточно успешно.
Сегодня в Беларуси происходит то, что нельзя называть реформированием. Это попытки тайной приватизации и использования для нее механизмов, которые находятся вне любого контроля общества. В лучшем случае происходящее оставляет людей в полном недоумении, в худшем — они испытывают страх за свое будущее.
Конкретный пример — “Азот” или “Беларуськалий”. Работники этих крупных объединений слышат, что их хотят приватизировать, но с ними никто об этом не советуется. Люди находятся в абсолютном неведении насчет того, что их ждет дальше. И где тогда те социальные гарантии, о которых постоянно говорит нынешняя власть?
Реформы никого не должны пугать, потому что они будут делаться с участием общества, специалистов и при обязательном соблюдении социальных гарантий.
— Может, я не прав, но очень часто победа нового человека отменяет многое из того, что сделал предыдущий. Стоит ли бояться Санникова тем, кто что-то приобрел при этой власти?
— Нам прежде всего нужно определить некий базис. Я, как и большинство белорусов, не знаю, что происходит на наших крупных предприятиях. Кто и чем там владеет, какова доля у государства и частников, кому предлагается приватизация? Все это покрыто завесой тайны.
Приватизация необходима для Беларуси, но она должна осуществляться с учетом интересов рабочих и менеджеров. Без приватизации, повышения роли частной собственности, без привлечения серьезных мировых компаний (если хотите, мировых брендов) ничего не получится. Настоящие профессионалы нужны всем. В том числе и хорошие руководители. Государство должно на этом этапе взять на себя ответственность за переподготовку кадров и за судьбу предприятий.
— Некоторые руководители находятся у власти уже 16 лет и больше. Фактически выросло целое поколение руководящих кадров. Нужно ли им ждать люстраций?
— Новая Беларусь потребует гораздо большего количества профессионалов, чем есть сегодня. То, что в различных министерствах и ведомствах их работает немалое число, — бесспорный факт. Так вот, свой выбор они могут сделать прямо сейчас и поддержать оппозиционного претендента. Либо, если позволяет должность, уйти в отставку. Это будет серьезная заявка на работу в новом правительстве.
Что же касается тех, кто не находится непосредственно “у руля”, то в каждом конкретном случае многое будет зависеть от уровня их профессионализма.
Понимаете, люстрации — довольно щекотливая вещь, которой те же недобросовестные люди могут воспользоваться для собственного карьерного роста. Зачем “вбрасывать” в общество еще один конфликт, если мы их должны снять полностью?
Перемены нужны всем
— Словом, люстраций не будет. А не получится ли так, что от ответственности уйдут те, кто ответить должен “по-любому”?
— Когда мы говорим о реформах, то говорим, в том числе, о политическом и судебном реформировании, то есть о подлинном разделении властей. Суд должен быть реально независимым, а граждане — иметь право обращаться в него с претензиями к любому, кто сегодня, выслуживаясь перед режимом, нанес им ущерб, оскорбление, вред. Должна заработать судебная система. Не руководители государства должны определять, кто плохой, а кто хороший. Преступил Закон — должен отвечать по Закону.
— Согласен. Например, в правоохранительных органах есть те, кто по-настоящему борется с криминалом, и те, кто бьет по лицу женщин или избивает молодежь...
— К сожалению, карьерному росту сегодня в большей степени способствует именно второе. Мы же хотим обратного. Истинным “сыскарям” ничего бояться не следует. Если только они не шьют дела по политическим мотивам. Мне, например, не нравится, что ни одно “громкое дело” пока не раскрыто, а следователей и даже гаишников используют для зачистки оппозиционеров. Не нравится, когда милиционеры нагло и бессовестно врут в судах. Почти никто из них не делает этого по неким идейным причинам, а свои действия они оправдывают приказом начальства. Страдают ведь не только те, против кого врут, но и те, кого заставляют бессовестно врать. Это унижает.
Понятно, что есть те, кому все пофиг, но таких циников, к счастью, пока немного.
Повторюсь, настоящим профессионалам этой сферы опасаться нечего.
Искренне радуюсь, когда кто-то смог отправить за решетку “банду Морозова” и не менее искренне негодую, когда слышу про очередной “живой щит”.
— Традиционно власть пугает сокращениями и другую категорию силовиков. Речь об армии. Чего им ждать?
— Насколько я понимаю, Венские документы о численности Вооруженных сил Беларусь уже выполнила. Если это так, то никому каких-то кадровых метаморфоз опасаться не стоит.
Другой вопрос, что неверно ставить знак равенства между манией преследования одного человека и интересами всей страны. И не нужно лгать, что новый президент будет безбожно сокращать финансирование армии.
А вот творить показуху военные действительно перестанут. В Беларуси будет современная европейская армия, формируемая как по призыву, так и по контракту. В Беларуси, как и в Европе, военные будут уважаемыми членами общества с сильными социальными гарантиями.
— А что можно сказать про сегодняшние официальные профсоюзы? Если раньше они были “приводными ремнями” КПСС, то теперь стали тем же самым, только у другой власти...
— Полностью согласен. В треугольнике “наниматели—профсоюзы—рабочие” два угла представляют власть, а третий они пытаются контролировать с помощью удавки, которую красиво называют контрактной системой. После смены власти она будет отменена.
Конечно, ничего предосудительного в том, что между работодателями и работниками подписываются контракты, нет. Так делается во многих странах мира, но у нас это приобрело некий концлагерный оттенок. Именно потому, что официальные профсоюзы помогают режиму держать в узде работников, а не защищают их интересы.
Не могу вспомнить даже одного случая, когда с помощью контракта кто-то из обычных людей смог чего-то добиться. Зато можно привести десятки примеров, когда с их помощью начальство расправлялось с политическим инакомыслием, и сотни, когда просто спасало собственную шкуру, жертвуя рабочими для того, чтоб остаться у “кормушки”.
Что касается утерянных официальным Минском торговых преференций из-за давления на независимые профсоюзы, то я думаю, что преференции вернутся сразу же после того, как все профсоюзы получат равные права и начнут заниматься своим прямым делом.
— Какой первый шаг сделает президент Санников, если победит на выборах?
— Их будет несколько. Страну нужно быстро привести в нормальное состояние. Нормализовать отношения с Россией и воспользоваться всеми преимуществами, которые дает сотрудничество с Евросоюзом. Нужно извиниться перед Соединенными Штатами за хамское поведение в отношении их посла и дипмиссии в целом.
Внутри страны необходимо будет готовить свободные парламентские выборы. Для этого, возможно, потребуется проведение конституционного собрания, которое выработает процедуру выборов и деятельности государственных институтов в переходный период. Речь идет о восстановлении функций законодательной, исполнительной и судебной властей и их разделении.
В экономике предстоит приступить к реформам. Но прежде надо разобраться, что там происходит. Я не буду заниматься верхоглядством. Чтобы двигаться дальше, сначала нужно во всем досконально разобраться. Статистику нам дают исключительно ту, которая выгодна правящему режиму, а не ту, что есть на самом деле. Я не знаю, сколько мы набрали долгов и когда по ним начинаются выплаты. Надо будет сразу же вступать в переговоры со всеми кредиторами.
И, безусловно, освобождение всех средств массовой информации. Только свободные СМИ могут обеспечить общественный контроль за деятельностью власти.
— Если опять будут фальсификации, что вы будете делать? Пойдете возлагать цветы к памятникам?
— Нет, конечно. По большому счету показать, что Лукашенко больше не пользуется поддержкой и что люди хотят смены власти, мы намерены еще до выборов, ибо уверены — официально уже готовы озвучить нужные цифры.
Сегодня многие соцопросы говорят о том, что большинство граждан Беларуси за Лукашенко голосовать не будет. Люди ищут независимую информацию, охотно вступают в разговоры о политике. Ищут конкретную альтернативу. Надеюсь, что это будет происходить по нарастающей. Иначе трудно на что-то рассчитывать. Мы говорим людям: не бойтесь, вы это можете. И тогда расклад сил будет ясен еще до дня голосования. Мы должны быть готовыми защитить свой выбор.
У нашей команды есть конкретный сценарий действий, но сейчас я его озвучивать не буду. Не хочу помогать спецслужбам.
Короткий семейный блок
— Только-только прочел, что вы собираетесь для участия в президентских выборах продавать квартиру. Это пиаровский ход?
— Нет.
— Не хватает денег?
— Денег хватит. Я рассчитываю на внутренние ресурсы, к которым и относится моя квартира. Моя жена Ира Халип полностью меня поддерживает. Как женщина и как журналист она настолько натерпелась от этой власти, настолько та ей надоела, что жена является для меня дополнительным ресурсом. Так же, как и младший сын Данька, которому три года. Только он — по-другому. Это постоянный источник энергии и оптимизма. Даже когда хнычет.
Семья в полном составе, включая родителей Иры и мою маму, наши друзья, родственники, знакомые всячески меня поддерживают. Сегодня, например, в инициативную группу вступил мой двоюродный брат.
Если в семье есть какие-то политические разногласия, что иногда тоже бывает, серьезных решений лучше не принимать.
— Никто из них не боится? Как к вашему выбору относится Ирина?
— Ирина согласна идти со мной до конца. Она сама прошла через допросы, избиения, уголовные преследования, которые длятся до сих пор. Непонятно в каком статусе мы вместе фигурируем в так называемом “деле Коржа”.
Именно для того и ввязались в эту кампанию, чтобы освободить людей от страха.
Палітычны вектар
— Адны называюць вас прарасійскім палітыкам, другія — празаходнім...
— Я — беларускі. Другое пытанне, што нам трэба развіваць адносіны і з Захадам, і з Усходам. Калі я перамагу, адзінай дзяржаўнай мовай будзе менавіта беларуская мова. Як і іншыя сімвалы нашай дзяржаўнасці, яна зноў будзе вернута на першыя ролі. Дыктатура, на жаль, за гады свайго панавання зрабіла вельмі многа, каб усё гэта канчаткова знішчыць. Абсурд, але тых жа беларускіх класаў у Беларусі амаль не засталося. Што гэта за краіна, калі няма ніводнай вышэйшай установы, дзе б выкладанне вялося на дзяржаўнай мове? Безумоўна, расійская мова застанецца і надалей, людзі будуць ёю карыстацца, але беларускую мову трэба падтрымаць на самым высокім дзяржаўным узроўні.
— Не будзе “перакосу” ў другі бок?
— Спадзяюся на тых спецыялістаў-прафесіяналаў, якія распрацавалі Праграму вяртання беларускай мовы, калі ў 1992 годзе прымаўся адпаведны закон. На тое, што запрацуе сапраўднае цікавае Беларускае тэлебачанне і радыё. І перш за ўсё спадзяюся, што свабодныя мас-медыя забяспечаць кантроль за магчымымі хібамі, якія могуць быць у гэтай галіне.
Сорамна жыць у краіне і саромецца роднай мовы. Не атрымаецца пабудаваць сучасную Беларусь, нармальную еўрапейскую краіну, калі не будзе сапраўднага вяртання мовы.
— На каго будзе абапірацца Саннікаў?
— Зараз у ініцыятыўную групу ўваходзіць каля тысячы чалавек. Калі мы шчыра жадаем перамагчы (а мы гэтага жадаем), то павінны абапірацца, як бы пафасна гэта ні гучала, на народ. Той жа БНФ пачынаўся з невялічкіх груп, і калі б іх не падтрымаў народ, дык не было б таго БНФ, які мы ўсе любім і паважаем.
У 1991 годзе ў парламенцкую дэмакратычную фракцыю, калі не памыляюся, фармальна ўваходзілі 35 членаў. Рэальна працавалі ў ёй 27 чалавек, з іх 14 — сябры БНФ. Чаму яны змаглі адстаяць незалежнасць? Таму што абапіраліся на партыйныя структуры? Не. Яны абапіраліся на народ і забяспечылі сабе падтрымку ўсіх. Нават камуністаў.
Гэты досвед мы павінны ўлічваць і на ім грунтавацца. Калі нехта кажа, што ў адных месцах ёсць структуры, а ў іншых няма, гэта ўсё ўмоўна. Ва ўмовах дыктатуры іх амаль не можа быць ні ў кога. Гонар і павага сябрам партый, якія зараз не баяцца імі называцца. Але ж працаваць ім не даюць, таму што гэта ўвесь час ціск. Яны сапраўды мужныя людзі, пры дыктатуры няма магчымасці пабудаваць нейкія моцныя структуры.
Таму мы і абапіраемся на ўсіх людзей, якія чакаюць і спадзяюцца на тое, што сітуацыя вельмі хутка зменіцца. І калі зараз паглядзець, то розныя людзі з розных партый выказалі нам сваю падтрымку. У тым ліку і вядомыя. Гэта перш за ўсё Станіслаў Шушкевіч, акадэмікі Аляксандр Вайтовіч, Радзім Гарэцкі, старшыня Вярхоўнага Савета 13-га склікання Мечыслаў Грыб, прафесар Юрый Хадыка, мастакі Аляксей Марачкін і Алесь Шатэрнік, генерал Валерый Фралоў, славуты кінарэжысёр Юрый Хашчавацкі, паэт Сяргей Законнікаў і шмат іншых. Што гэта? Партыя? Не. Без людзей, якія ўжо вызначыліся, што не прымаюць дыктатуру, немагчыма. Гуртуюцца тыя, хто сапраўды жадае перамогі.
Яны стаяць менавіта на дзяржаўных пазіцыях. Некаторыя з іх працавалі ў сённяшніх дзяржаўных установах, але сышлі адтуль. Чаму? Таму што зразумелі, што дыктатура вядзе дзяржаву ў багну.
Шмат і тых, хто раней не займаўся вялікай палітыкай, але асабіста сутыкнуўся з тымі дзяржаўнымі ўстановамі, якія павінны абараняць іх інтарэсы, а робяць наадварот. І такіх людзей большасць. Дыктатура не дае ім нармальна жыць.
Нямала і тых, хто зараз працуе ва ўладных структурах.
— І не баяцца?
— Сярод тых, хто працуе на дзяржаўнай службе, абсалютная большасць усё разумее правільна. На мой погляд, многія з іх зацікаўлены ў тым, каб мець пэўныя гарантыі сваіх пасад, заробкаў і г.д. Пэўны час Лукашэнка быў такім гарантам. Зараз ён ім не з’ўляецца, бо дбае толькі пра захаванне дыктатарскага рэжыму, што аўтаматычна азначае пашырэнне рэпрэсіўнага апарату.
Ён пасварыўся з усімі. Дарэчы, канфлікт з Расіяй — гэта пасланне чыноўнікам, што Лукашэнка не здолее больш заставацца для расіян партнёрам. А іх інтарэсы, як і многіх бізнэсменаў, звязаны менавіта з Расіяй. Пазбаўленне такіх гарантый — трывожны сігнал для наменклатуры. Упэўнены, што большасць з іх сёння шукае шляхі, каб зноў не апынуцца за межамі тых працэсаў, якія будуць адбывацца ў краіне. Падчас перабудовы амаль так і было.
Кар’ерны дыпламат
— Наколькі я памятаю, паўтара года вы таксама працавалі пры гэтай уладзе. Атрымліваецца, што вы таксама падтрымлівалі Лукашэнку?
— Ніколі.
— А за каго галасавалі ў 1994 годзе?
— За Пазьняка. У той час я працаваў у Швейцарыі. Праз пэўны час, пасля таго як выбралі Лукашэнку, мяне паклікаў прызначаны тады міністрам Уладзімір Сянько. Да яго я і пайшоў працаваць. Падчас нашай першай размовы, калі прагучала такая прапанова, я пагадзіўся не адразу. Сустракаліся яшчэ і пазней. Я сказаў, што зацікаўлены ў тым, каб стварыць прафесійны МЗС. Тут нашы інтарэсы супалі. Менавіта ў тым, каб працягвалася праца, накіраваная на захаванне дзяржаўнасці і незалежнасці Беларусі.
— А як вы ўвогуле сталі дыпламатам?
— Нарадзіўся я ў Мінску. З залатым медалём скончыў знакамітую школу №42, якая дала Беларусі шмат вядомых людзей. Упэўнены, што многія з іх адгукнуцца на лічбу “42”. Калісьці яе скончыў і мой бацька, там працавала мая маці. Паступіў у інстытут замежных моў.
Мэтанакіраванай мары стаць дыпламатам не было. Яшчэ падчас вучобы і пасля яе я працаваў перакладчыкам у Пакістане і Егіпце. Потым, можна сказаць, у гэтым напрамку быў зроблены першы крок. Я паступіў на курсы перакладчыкаў ААН (за савецкім часам у Маскве такія былі). Пасля сканчэння трапіў у сістэму саюзнага МЗС, калі яго ўзначальваў наш зямляк Андрэй Грамыка, і з 1982-га па 1987 год працаваў у Арганізацыі Аб’яднаных Нацый, дакладней, у службе рускіх пісьмовых перакладаў. Акрамя беларускай і рускай моў ведаю англійскую, французскую і польскую.
Пасля, даволі нечакана, прапанавалі пайсці вучыцца ў дыпламатычную акадэмію. Пагадзіўся таксама не адразу, але ж на іспыты паехаў. Яны там былі даволі сур’ёзныя. Два гады вучобы. Гэта была мая другая адукацыя. Вельмі адукаваныя і дасвечаныя былі выкладчыкі — амбасадары, палітыкі, вучоныя. Мне вельмі пашанцавала, бо ў Маскве вучыўся ў 1987—1989 гадах. Гэта кульмінацыя перабудовы. Скончыў акадэмію з чырвоным дыпломам. Пасля гэтага было шмат прапаноў. У тым ліку і пайсці працаваць у савецкі МЗС, але ж я заўсёды хацеў працаваць у Беларусі. Прыехаў у Беларусь тады, калі ўжо можна было працаваць не на частку Савецкага Саюза, а на незалежнасць нашай краіны. Тыя часы ўспамінаюцца з асаблівай асалодай.
Я лічыў сябе не абстрактным савецкім чалавекам, а беларусам.
Мне вельмі складана патлумачыць, чаму гэта адбывалася. Я не размаўляў па-беларуску, але заўсёды адчуваў сябе толькі беларусам. Усюды, дзе быў. Мяне заўсёды здзіўляе, калі ў анкетах на іншаземныя візы пра былое грамадзянства нехта піша “СССР”. Я там заўсёды пішу Беларусь, бо добра ведаю, што ў мяне быў пашпарт, дзе было напісана “пашпарт”, а не “паспорт”. Іншая справа, што гэта была адзнака ў савецкім пашпарце, але яна БЫЛА.
Лічылася, што дзеля кар’еры трэба было ехаць у Маскву. Шмат знаёмых так і зрабілі. Што там утойваць, такіх людзей ёсць нямала і сёння. Лічыцца, што там можна лепш сябе рэалізаваць.
У мяне такога жадання не было ніколі. Заўсёды пачуццё радзімы перамагала.
— Наколькі на яго паўплываў ваш дзед Канстанцін Саннікаў, які быў адным з заснавальнікаў беларускага тэатра?
— Хаця ў нашай сям’і размаўлялі па-руску, але беларускую мову я чуў пастаянна. Напрыклад, добра памятаю, як дзед працаваў з акцёрамі. Як рэжысёр, акцёр, а потым і выкладчык тэатральна-мастацкага інстытута. Зразумела, што не аднойчы я хадзіў у тэатр на спектаклі і таксама чуў там беларускую мову.
Бацька мой быў тэатральным крытыкам і таксама добра пісаў і размаўляў па-беларуску. А з другога боку, маці дагэтуль выкладае рускую мову замежным студэнтам. Пагадзіся, спалучэнне вельмі цікавае.
На жаль, у школе беларускую мову я не вывучаў, але яна заўсёды прысутнічала ў маім жыцці.
— Юнацтва і дзіцячыя гады выпадаюць на гады кіраўніцтва Машэрава. Стаўленне да яго неадназначнае. А як гэта ўспрымалася тады?
— Гэта потым з’явілася магчымасць аналізаваць дзейнасць Машэрава як аднаго з кіраўнікоў таталітарнай КПСС, а тут — КПБ. А тады такога досведу не было, таму, як і амаль усё маё атачэнне, савецкую сістэму я ўспрыняў як дадзеную рэчаіснасць, з якой не зробіш нічога. Магу толькі сказаць, што ў той час я не чуў адмоўнага стаўлення да асобы Машэрава. Больш за тое, многія ганарыліся, што Беларусь прадстаўляе такі сімпатычны, высокі, інтэлігентны, а галоўнае (на фоне маскоўскай герантакратыі) малады чалавек. Машэраў даваў падставы ганарыцца Бацькаўшчынай.
Добра памятаю, як яго хавалі. Гэта быў сапраўдны выбух эмоцый.
Злева направа: Ігар Гермянчук, Генадзь Карпенка, Іосіф Сярэдзіч і Андрэй Саннікаў.
— Можа, звязаны з чуткамі пра крамлёўскую змову?
— Можа. Напэўна, тады была першая стыхійная дэманстрацыя, якую я бачыў у сваім жыцці. Я жыў там, дзе зараз знаходзіцца кінатэатр “Цэнтральны”, недалёка ад Дома Урада, дзе і стаяла труна з Машэравым. Улады былі вымушаны адчыніць дадатковыя дзверы, бо ўсе, хто хацеў, не маглі паспець з ім развітацца. А людзі гэтага патрабавалі. Таму і затрымалася пахаванне. Калі труну везлі на могілкі, ішоў бясконцы людскі паток.
— Падчас работы ў Нью-Ёрку вы ўзначальвалі Клуб рускай кнігі і арганізавалі там сустрэчы з некаторымі вядомымі беларусамі?
— Так, мы сустракаліся з Рыгорам Барадуліным і іншымі пісьменнікамі. Арганізоўваў паказы фільмаў Турава, Пташука, Дабралюбава.
Вельмі кароткі эпілог
— Мы прывыклі да таго, што палітыкі напярэдадні прэзідэнцкіх выбараў нешта абяцаюць. Напрыклад, заробак у 500 долараў. Што абяцае Саннікаў?
— Ніякіх лічбаў. Я абяцаю, што ўсюды будзе панаваць Закон, а для людзей не будзе ніякіх штучных абмежаванняў. Нават калі ты зарабляеш, як Біл Гейтс.
Мы вельмі хутка можам зрабіць Беларусь нармальнай краінай. Трэба верыць у перамогу і за яе змагацца.
Крынiца: Народная Воля