Рост использования дистанционно-управляемых летательных аппаратов в украино-российском конфликте неоднократно приводил многих специалистов к мысли о том, что в скором времени мы узрим аналогичную картину и в области применения наземных беспилотных платформ. Но подобный процесс не произошёл – наземные беспилотники все еще остаются большой редкостью на поле боя, имея при этом крайне узкие ниши для применения.
А вот причины того весьма интересны.
Чем обоснована популярность сборки и применения дистанционно-управляемых аппаратов, действующих в воздушной среде? Прежде всего, невероятной доступностью компонентов (и, соответственно, их низкой стоимостью), а также фактически полным отсутствием цикла разработки. По сути, это собранное в кустарных или полупромышленных условиях средство доставки боеприпаса, которое не требует никаких серьёзных инженерных исследований, проработок концептов, собственного производства неких узкоспециализированных узлов (даже если таковые имеются, то заказываются на все тех же китайских фабриках).
Но наземные беспилотники даже в самых простейших своих формах являются несравненно более сложной техникой, которая имеет куда больше отношения к сфере машиностроения, нежели робототехники – это требует не только совершенно иного уровня инженерных компетенций, но и наличие собственного производства ключевых узлов машины, из которых состоит, к примеру, ходовая часть.
Если в случае с летательными аппаратами на рынке имеется масса готовых предложений в виде огромного количества двигателей, электроники, силовых рам и даже готовых конструкций, то в случае наземной техники подобный выбор де-факто отсутствует – есть или узлы, подходящие для любительских сборок, или же китайские мини-тракторы (которые, к слову, служат основой для многих презентованных в Украине проектов наземных беспилотников). Ни то, ни другое не может быть применено в условиях боевых действий – соответственно, большая часть узлов должна быть разработана «с нуля», протестирована и отлажена в производстве, что является абсолютно невыполнимой задачей не только для различных волонтерских команд, но и небольших компаний. Даже на ранних этапах разработки машины такого характера требуются солидные многомиллионные инвестиции – а если же говорить о её конечной стоимости, то с точки зрения военной экономики она многократно превышает стоимость, например, квадроцикла и его водителя, как бы цинично то ни звучало (квадроцикл в данный момент является одним из самых доступных средств логистики переднего края – т.е. работает в нише, в которой многие хотели бы видеть наземные беспилотники).
Именно поэтому мы не наблюдаем никаких существенных инвестиций в сферу развития наземных беспилотных платформ со стороны воюющих сторон – сами по себе они будут иметь баснословно высокую стоимость разработки, их производство требует полноценного машиностроительного предприятия, а конечные результаты применения неочевидны.
Есть и ещё один важный нюанс, препятствующий внедрению данной техники – нюанс организационного характера. Применение наземных дистанционно-управляемых аппаратов хотя бы в сфере логистики (не говоря о боевом применении) требует очень высокой культуры управления войсками, высокого уровня организации соответствующих процессов, хорошего качества связи и систем обмена тактическими данными. Оператор наземной платформы в своих действиях имеет намного меньше автономии, чем экипаж аналогичной наземной техники – он еще более остро нуждается в информации и нуждается в обязательном взаимодействия с другими боевыми единицами. Между тем, в текущем конфликте мы наблюдаем процессы ровно противоположные – организационные структуры все больше и больше упрощаются, подстраиваясь под реалии «войны пехоты»; поле боя все больше уходит в сторону процесса «самоизоляции», где бои ведутся в строго локализованных участках фронта с участием достаточно скромных сил, представляющих собой преимущественно подразделения легкой пехоты. Само собой, раскрыть свои качества в подобных условиях столь сложная техника просто не может.
@atomiccherry 💯
Отдельно стоило бы подробнее обсудить популярную ныне тему применения различных малых дистанционно-пилотируемых летательных аппаратов, а точнее – различного рода кустарных/полукустарных боеприпасов с управлением от первого лица.
Как в тексте выше, так и в соответствующей тематической статье я неоднократно указывал на то, что одной из важнейших причин распостранения беспилотников такого типа стала повсеместная военно-промышленная деградация, которая не позволяет массово производить более эффективные и высокотехнологичные орудия войны; FPV-дроны и кустарные «малые бомбардировщики» представляют собой грубый эрзац, при помощи которого воюющие стороны пытаются восполнить нехватку артиллерии, противотанковых и групповых вооружений. Но и есть и другой, вероятно, даже более важный фактор – упадок военного искусства и военного мышления, какой мы можем наблюдать в той или иной мере в любой точке земного шара (что ярко демонстрирует в т.ч. и повсеместная фанатичная популярность малых беспилотников).
Если пытаться описать военное дело последние десятилетий одной фразой, то лучшей среди всех будет «война с терроризмом» – война, которая увлекла столь многие армии, сосредоточившие развитие своего потенциала исключительно на противостоянии иррегулярным противникам в условиях ведения герильи. Одним из ярких «перекосов» такого развития стала идея создания вооружений, способных точечно поражать отдельно взятых солдат врага даже в условиях густонаселённой урбанизированной местности. Изначально данные концепции двигались путем традиционных решений – например, снайперских, или же управляемых авиационных вооружений, но в какой-то момент (ориентировочно в 2009 году) Силы специальных операций США проявили интерес к довольно нестандартному по тем временам проекту, который в данный момент известен нам под названием Switchblade. Он, в свою очередь, был творчески переосмыслен британцами, которые имели собственную исследовательскую программу по конструированию и производству малых военных БЛА из коммерчески доступных компонентов – а впоследствии британская программа была передана и реализована в Украине.
К чему бы столь длинный рассказ о прошлом? К тому, что в действительности военное мышление осталось прежним даже в условиях крупномасштабных боевых действий – оно все также сосредоточено на поражении отдельно взятых боевых единиц и узколокальных операциях.
Обеспечивает ли победу в войне поражение отдельно взятого солдата? Автомобиля? Танка? Само собой, нет – данная методика являет собой воплощение мучительно медленного, крайне неэффективного подхода к ведению боя. Это система мирного времени, которая полезна для преследования и ликвидации одиночного террориста, но она крайне неэффективна на обычном поле боя. В крупномасштабной войне вы не можете позволить себе роскошь убийства одного-единственного солдата противника – отнюдь, вам необходимо уничтожать их подразделениями за удар, если вы действительно хотите победить. Вам необходимо единомоментно наносить огневое поражение на всю глубину его боевых порядков и связанной с ними логистики. Вам требуется в синхронном порыве уничтожать его стратегическую инфраструктуру и коммуникации, подрывая организационную взаимосвязанность государственного аппарата и давая поток потерь, исключающий маневрирование резервами и эффективное ведение масштабных боевых операций. При таком подходе вы не убиваете мобилизованных солдат противника по одиночке в течение многих месяцев и даже лет – нет, они умирают тысячами в колоннах и эшелонах, еще не успев выбраться за пределы своих родных городов или же областей.
Имеет ли все перечисленное хоть какое-то отношение к войне беспилотников? Пожалуй, что так, но только если ваш беспилотник – это крылатая ракета или же разведывательный летательный аппарат оперативно-стратегического звена.
Безусловно, можно вести войну, уповая на собранные из запчастей от игрушек дроны. Но не выиграть. Выигрываются они авиационными эскадрильями и тяжелой бронетехникой. Спутниками и крылатыми ракетами. Наукой и передовым мышлением.
И горе настигнет тех, кто считает иначе.
@atomiccherry 💯