В целом обычное дело, историческая память так и работает - отодвигает в дальние уголки неуместное и вспоминает о актуальном.
Поляки гордятся своей ролью под Веной 1683 г., например, но сейчас для них актуальнее память о польской иммиграции в Османской империи после разделов. Ибо нынешним Польше и Турции делить особо нечего, а вот сотрудничество во многих областях довольно активно.
А вот сербы, которые пришли в земли Габсбургов, в будущие Краину и  Воеводину, как беженцы, но не нахлебники, а союзники. С 1690 г. почти 2 века они были образцово лояльными подданными цесарей, проливая за них кровь во всех их войнах от Рейна до Дуная. И если и были чем-то недовольны, то только тем, что Вена была склонна ради удовлетворения венгерской и хорватской аристократии передавать им власть над сербскими военными поселениями, а также поощряла попытки униатизации православных со стороны католической церкви. Даже после создания Сербского государства в 1815 г. сербы Военной границы оставались верноподданными цесарей, послужив им, совместно с хорватами, в борьбе против Венгерской революции 1848-49 гг., когда в целом австрийские славяне с Елачичем и Радецким во главе, совместно с Российской империей спасли империю Габсбургов (не только от итальянских и венгерских сепаратистов, но и от немецких либералов Вены).
Однако в современном сербском сознании эта всё перекрыто историей уже Австро-Венгрии, ознаменованной для них предательством венских властей, сдавших их на произвол мадьяр, и особенно жестокостями мировых войн. Уже в 1992 Караджич заявлял, что Республика Сербская ведет борьбу с "призраками двух империй - Османской и Габсбургской".
Впрочем, ныне отношения Сербии и с Австрией, и с Венгрией вполне позитивные, статус мадьярского и швабского меньшинств в Воеводине (где доля сербов за последнее столетие возросла благодаря миграционным и ассимиляционным процессам с 1/3 до 2/3) урегулирован, как и в Краине у остатков сербского меньшинства. На этом фоне можно ванговать реабилитацию Дунайского рейха в сербской исторической памяти.