Взгляд на роль Китая во Второй мировой в России также сильно изменился - от полного игнорирования до признания его решающего вклада в победу.

От Мао до Си. Как в Китае трактовали участие страны в ВМВ

Маоистская интерпретация Второй мировой войны в Азии господствовала в Китае с момента образования Китайской Народной Республики и до начала 1980-х годов.

Она основывалась на коммунистической идеологии и возлагала вину за войну на милитаристскую международную буржуазную элиту, которая обманом втянула японский народ в войну против Китая.

Маоистская риторика изображала правительство Чан Кайши некомпетентным в сопротивлении японскому вторжению и подчеркивала усилия КПК, в частности, Восьмой армии под командованием Мао Цзэдуна.

Хотя исторические документы свидетельствуют о том, что из 23 сражений и более 40 000 стычек между Китаем и Японией, войска КПК участвовали лишь в одном и 200 соответственно.

Характеристики маоистского нарратива вполне логичны. Мао преследовал две цели: нормализацию отношений с соседями Китая и дискредитацию роли Чан Кайши для укрепления легитимности нового режима КПК.

С приходом Дэн Сяопина основывать легитимность КПК на основе маоизма, одновременно открывая экономику Китая мировому капитализму, становилось всё трудней.  Либеральные экономические реформы в конце 1970-х — начале 1980-х годов в корне противоречили идеологической сути маоизма.

В начале 1980-х годов КПК начала продвигать националистическую интерпретацию, которой придерживается Китай и сейчас. Националистическая интерпретация изображает японскую нацию как изначально агрессивную, возлагая вину за войну на японский народ. Она признаёт вклад правительства Чан Кайши в борьбе с Японией во время войны, хотя и изображает его как второстепенного участника военных действий.

В результате этих усилий к 1990-м годам националистический нарратив прочно занял место маоистского. КПК теперь изображается как авангард китайской нации, возглавивший сопротивление вторжению агрессивного по своей природе соседа.

🇨🇳  Китайская Угроза

изиту Путина в Китай. Главным вопросом переговоров станет украинский конфликт.

1. Китаю не нужна ни двуполярность, ни многополярность.

Если завершение конфликта закончится укреплением блокового противостояния по образцу холодной войны, это поставит Китай перед необходимостью выбирать одну из сторон.

Многополярность же создает фрагментированный мир, в каждой деревеньке которого свой порядок.

Любой выбор сужает пространство для стратегического маневра и ухудшает безопасность страны. Китай вполне устраивала модель: Америка - мировой жандарм, Китай - мировой купец.

2. Китай остается одним из крупнейших торговых партнеров Украины.

И всегда подчеркивал уважение ее суверенитета и территориальной целостности, но Китай никогда не одобрял специальную военную операцию России, не признавал присоединение Крыма и четырёх регионов.

3. Дружба с Россией неизбежна, но объятия не должны быть слишком сильными.

Если Китай начнет дистанцироваться от России в политическом и экономическом плане, то стратегическое положение России резко ухудшится, и региональный баланс сил нарушится в пользу Запада.

С другой стороны, если объединение Китая с Россией будет слишком блоковыми, это вызовет ответные действия Запада в экономическом, военном и политическом аспектах.

Тесные связи с Москвой не должны провоцировать ухудшение отношений с Украиной, Европой и США.

4. НАТО

Хотя Китай и признает, что причиной украинского конфликта является расширение НАТО в Европе. Он больше обеспокоен возможностью участия сил НАТО в азиатском регионе. Любая нестабильность в Европе с участием НАТО на руку Пекину.

5. У Пекина нет реальных рычагов для урегулирования украинского конфликта.

Со стороны Европы очевиден дефицит доверия и подозрительность к миротворческим усилиям Китая. Пекин воспринимается в Европе пророссийским союзником, как бы китайское руководство это не отрицало.

6. Послевоенный мир.

Условия завершения конфликта будет иметь далеко идущие последствия для баланса сил и системы безопасности в Европы, что определит внешнюю политику Китая в регионе.

Если мир будет подписан на невыгодных условиях для России, это усилит ЕС и Турцию. Если война закончится на условиях Москвы, то Россия увеличит свое влияние в регионе.

Но любой из этих сценариев приведет к новой напряженности. Что требует от Китая рассматривать несколько вариантов ответных действий.

7. Роль США.

Америка играет ключевую роль в завершении украинского кризиса. Никакие договоренности России с Китаем по Украине не будут иметь ценности, если не удастся достигнуть компромисса между США и Россией.

По большому счету, Китай никак не связан с украинским конфликтом. Главное китайско-американское противоречие это тайваньский вопрос.

Итог.

Для Китая найти баланс в отношениях с Россией, Европой и США становится чрезвычайно трудной задачей.

Украинский кризис напрямую не затрагивает Китай, поэтому поддержание нормального взаимодействия с Россией, а также с Соединёнными Штатами и Европой является естественным выбором Пекина.

🇨🇳  Китайская Угроза

Слушали - постановили.

Сегодня состоялось заседание Политбюро под председательством Си Цзиньпина. В повестке рассмотрение «Положения об идейно-политической работе Коммунистической партии Китая».

Не самый актуальный вопрос на данный момент.

Наблюдатели считают, что заседание, в том числе, было посвящено отстранению от должности Лю Цзяньчао - главы международного отдела ЦК КПК, которого прочили на место министра иностранных дел.

По прогнозам, лучшие шансы на освободившуюся должность у Лю Хайсина - заместителя директора канцелярии Министерства государственной безопасности.

Театрализованный саммит ШОС в Тяньцзине скрывает глубокие противоречия.

Предполагаемый дипломатический триумф Си может скрывать стратегические ограничения Китая, а не демонстрирует его растущую мощь.

Визит Моди в Тяньцзинь состоялся не потому, что он внезапно принял лидерство Китая или отказался от стратегической автономии. 50%-ные пошлины Трампа на индийские товары не оставили Нью-Дели иного выбора, кроме как диверсифицировать свои дипломатические возможности.

Несмотря на дипломатическую теплоту и разговоры о «танце дракона и слона», фундаментальные противоречия в китайско-индийских отношениях остаются неразрешёнными.

Продолжающаяся поддержка Китаем Пакистана, включая поставки истребителей J-10C, используемых против индийских сил, напрямую подрывает любое осмысленное партнёрство с Нью-Дели.

Присутствие Моди в Тяньцзине представляет собой тактический манёвр, а не стратегическую перегруппировку. Индия сохраняет приверженность своей политике многостороннего сотрудничества, взаимодействуя как с Китаем, так и с США в зависимости от обстоятельств.

Аналогичным образом, присутствие Путина отражает изоляцию России, а не притягательную силу Китая. Москва нуждается в Пекине больше, чем Пекин нуждается в Москве — зависимость, которая фундаментально подрывает любую идею подлинного партнёрства между равными.

Си Цзиньпин по сути принимает группу стран, пострадавших от политических решений США. Вряд ли это может стать основой для устойчивого мирового лидерства.

Наиболее поразительной особенностью саммита ШОС является его внутренняя противоречивость.

Китай одновременно позиционирует себя как поборник суверенитета и невмешательства и активно стремится изменить мировой порядок —  повторяя ту самую американскую гегемонию, которой он противостоит.

Переписывая исторические нарративы, чтобы подчеркнуть вклад Китая и России по сравнению с усилиями западных союзников, Си Цзиньпин занимается именно тем идеологическим проецированием, которое Пекин критикует, когда это делает Америка.

Среда, в которой традиционные союзы напряжены, а новые партнерства остаются хрупкими, благоприятствует гибким средним державам, а не устоявшимся гегемонам.

Такие страны, как Индия, Турция и Бразилия, всё чаще оказываются в ситуации, когда они могут добиваться уступок от нескольких великих держав, не принимая при этом полностью сторону какой-либо из них. Это представляет собой возврат к политике баланса сил XIX века, а не формирование по-настоящему нового мирового порядка.

Успех Си Цзиньпина на саммите заслоняет более глубокую стратегическую задачу для Китая: как превратить тактические дипломатические победы в устойчивое влияние. Приём недовольных лидеров не создаёт автоматически внятной альтернативы американскому лидерству.

Настоящее глобальное лидерство требует большего, чем просто предоставление платформы для антиамериканских настроений. Оно требует предложения подлинных решений общих проблем, создания институтов, способных пережить отдельных лидеров, и демонстрации неизменной надёжности, способствующей долгосрочному доверию.

Подход Китая — оппортунистический, транзакционный и сильно зависящий от недовольства других Америкой — лишен этих качеств. Пекину выгодны дестабилизирующие действия Трампа, но это делает китайское влияние паразитическим, а не созидательным.

Настоящий вопрос заключается не в том, вытесняет ли Китай американское лидерство, а в том, способна ли какая-либо одна держава обеспечить последовательное мировое лидерство в эпоху распределенного влияния и конкурирующих национализмов.

Саммит ШОС может выглядеть победой китайской дипломатии, но на самом деле он демонстрирует ограниченность политики великих держав в решении проблем XXI века.

🇨🇳  Китайская Угроза

Почему Китай привлекал иностранный капитал – а РФ – нет?

По поводу замечания  ув Павла Пряникова (сделанного в дополнение к посту ув. Евгения Кузнецова), что, мол "РФ могла бы стать крупнейшим сборочным цехом Европы. Но начальству, как мы знаем, это оказалось не интересно" есть важное свидетельство экономиста Леонида Григорьева, в 1991-1992 годах – заместителя министра экономики и финансов РФ
«… я создал Комитет по иностранным инвестициям и собирался продавать собственность за большие деньги иностранцам… Я же не предлагал продать все. Речь-то шла совершенно о другом: в 1992 г. бюджетный дефицит составлял 43% ВВП. Стояла очередь иностранных компаний, готовых платить нормальные деньги на переговорной основе за какие-то части предприятий.
Приведу классический пример: одно крупное химическое предприятие, расположенное не очень далеко от Москвы. В 1980-х гг. было оснащено дорогостоящим японским оборудованием (на несколько сот миллионов долларов).
В 1992 г. приходит к нам американская компания и говорит: «Мы купили бы».
Начались переговоры. Я их водил по начальству. Они хотели купить 25% предприятия, готовы были платить приличные деньги.
Но у нас начинались ваучеры, им ничего не продали: «нельзя» — сказали в «кругах», а директор прятался в ожидании своего счастья.
Значит, что вы получаете при отказе от прямой продажи кому бы то ни было: вы сидите в бюджетном дефиците все 1990-е гг., но ничего из принципа не продаете.
А что можно было сделать? Можно было продать на 3—4 млрд. долларов по 25% несколько предприятий, у вас был бы культурный капиталист, он бы платил налоги…» (Л.М. Григорьев. Хронология реформ. Москва. ГУ ВШЭ.2006Ну, вы поняли
Но остается вопрос – а почему Китай-то сделал ставку на привлечение иностранного капитала, а РФ, как мы теперь понимаем – такой ставки не сделала?

Потому, что в Китае было особо нечего приватизировать.

Китай был намного беднее СССР и его промышленность была намного хуже организована и укомплектована (если «фундамент» советской промышленности был построен еще при Сталине по американским образцам и на американском же оборудовании, то китайская промышленность после ВМВ строилась как ухудшенная копия советской, а после того, как Мао поссорился с Хрущевым, советская технологическая помощь КНР практически сошла на нет).

И, главное, в Китае не было того, что было в СССР – в КНР не было колоссальных комплексов по добыче и экспорту сырья, созданных по самым передовым технологиям того времени, и в тот момент практически не нуждавшихся в инвестициях. Этакие «супермашины по созданию валютного кэша» – причем способные создавать этот кэш годами, при любых экономических и политических обстоятельствах (что мы сейчас и наблюдаем). Плюс колоссальные промышленные площадки, заточенные под выполнение «правительственного заказа» (которого новым хозяевам надо было только дождаться).

Поэтому «приватизация»/»реформы 90х» были не про иностранные инвестиции (какие?, зачем?), а про передачу сырьевой и промышленной базы СССР в руки тех, кто и так считал ее своей собственностью – и закреплению контроля над этой базой любыми средствами. Никаким «внешним инвестициям» в этой модели места не было в принципе, а то, что «самотеком» попало в РФ – это сдача копейки с доллара, который «пошёл в Китай».

Пекин восходит на мировой трон?

Китай строит, а США - нет. Это отражает фундаментальное различие в элитах и в том, кто управляет обществами. Китай — это «общество инженеров» — им правят инженеры. Коммунистическая партия состоит из инженеров. А Америка — «общество юристов».

Мао был романтиком. Он был поэтом, который наслал на китайское население всевозможные странные бедствия.

Дэн Сяопин проанализировал, что было не так в Китае при Мао, и заявил, что «нам нужна высокоэффективная технократия». Технократами в то время называли инженеров, в основном прошедших обучение в советской тяжёлой промышленности.

Дэн Сяопин продвигал на высшие должности в Коммунистической партии инженеров. К 2002 году все девять членов Постоянного комитета Политбюро имели дипломы инженеров.

США — это общество, где царит юридическая сила. Это означает, что в США практически нигде нет функционирующей инфраструктуры.

Полностью.