5 лет назад появилось игорное дело именно примерно в это время примерно с теми же обвинениями Чайки. «Почему?» — я подумал. Потом вспомнил: в июне и тот раз в 2011 году, и в этот раз в июне 2015-го Чайка должен предлагаться на новый срок президентом. То есть это кампания оба раза за 6 месяцев до назначения. У Чайки истекает срок в июне, и начинается борьба за этот пост. Этот пост очень важный.

Путин на этом послании сказал, что борьба, типа, или противоречия (он «борьба» не использовал) какие-то между прокуратурой и Следственным комитетом давно известны, но, — он говорит, — «мы придумали в свое время отделить прокуратуру от Следственного комитета с тем, чтобы разорвать вот эту чекистскую советскую традицию, когда прокуратура и следствие – это один орган, один руководитель». Вроде бы, правильно. Бастрыкин сам по себе ведет следствие, а прокурор надзирает.

С точки зрения возбуждения уголовных дел, однако, ситуация такова, что прокуроры имеют 24 часа на то, чтобы либо отказать мотивированно в возбуждении уголовного дела, либо поддержать. При тех сотнях тысяч дел, которые Следственный комитет возбуждает, за сутки добросовестно это сделать нельзя. Поэтому когда Владимир Путин говорит, что «Давайте проанализируем практику этого существования и потом примем какие-то решения», мне кажется, что уже накоплен достаточный материал для того, чтобы обобщить эту практику.

У нас даже когда человека задерживают, по-моему, трое суток могут держать его сразу для установления личности. А здесь уголовное дело, которое может быть недобросовестно, и давать всего 24 часа прокуратуре неправильно. Я бы изменил это положение, дал бы трое суток или пятеро суток для того, чтобы сказать «Ничего не изменится от того, что следователь приносит это дело и говорит «Подпишите».

Значит, борьба. Значит, тут появляется борьба Следственного комитета и прокуратуры. Вполне возможный резон. Борьба за назначение Чайки и своего кандидата нужно дискредитировать.

Два новых обстоятельства в этом деле, которых не было в предыдущих, — это связь, как бы, с Цапками условно и второе – это убийство в Красноярске. Вот, мне кажется, здесь надо порасследовать это дело, потому что, действительно ли, была такая связь, вели ли они какую-то совместную деятельность или не вели. Мне кажется, это очень такая конкретика, которая важна. И второе, убийство. Убит, повешен, самоубился – мне кажется, тоже можно заняться этим направлением для того, чтобы точнее понять. Всё остальное примерно было известно.

Главная позиция Кремля в логике Пескова – «Взрослые и дети. Чего хотят, то и делают». Вот эти 2 соображения – Цапки (возможная связь) и возможное убийство – это требует дальнейшего рассмотрения с тем, чтобы посмотреть, имело место или нет.

Т.Фельгенгауэр
― Да, но в Кремле говорят, что им не интересно.

К.Ремчуков
― Ну, это не Кремль. Я думаю, что всё равно так или иначе будет рассматриваться теми, кто затеял этот процесс. И тот же Навальный, и «Новая газета» это может делать, и все, кто инициировал, если это они. Потому что я думаю, что основная линия в том числе и защиты будет, что они не могли выйти на такие вещи без какого-то исходного толчка. Ну, посмотрим.

Т.Фельгенгауэр
― Ну так «Новая газета» так же, как Фонд по борьбе с коррупцией свои расследования уже провели и результаты их представили. Что еще они могут сделать? Теперь уже, наверное, следственные органы должны как-то по своей линии?

К.Ремчуков
― Ну, следственным органам же будет, наверное, как раз сподручно сейчас порасследовать, следственным органам порасследовать дела…

Вот, у меня моя помощница решила купить собаку Английский бульдог. Мы подобрали хорошего породистого пса, пошла беседовать с этими людьми. Эти люди связаны с Англией, такие, строгие, чопорные. Вот, основная часть беседы, которую они долго имели, это был рассказ о том, что вот эти английские бульдоги – это, вот, собаки, которые на быков охотились, которые столетиями использовались в этой охоте: они прыгали и хватали либо за нос, либо за глаз, либо за ухо быка и давили его вниз.

Потом, по-моему, даже в XIX веке английский парламент запретил использование этих бульдогов для этого, и, вот, они начали жить, как бы, не участвуя в этих боевых действиях.

И вот они говорят «Вы этого бульдога должны гладить, приучать к спокойным, тихим, позитивным командам. Но если вы вдруг по ошибке скажете ему «Фас!», в нем проснется вот это за столетия накопленная агрессивность, он прыгнет кому-то, схватит за нос, за глаз, за ухо, перегрызет горло.

Вот, мне кажется, если проводить аналогию, то в любом народе есть вот это бульдожье. Если читать историю, как люди совсем недавно друг друга резали, убивали, уничтожали, гражданские войны, беспощадность, это так близко, на самом деле, что задача власти, государя, элиты (не побоюсь сказать этого слова) – это сглаживать вот эту память агрессии.