Nashaniva.com
06.04.2025 / 10:44
Рэкэт, рейдерство, изнасилования, жестокие убийства, силовики на зарплате и лояльность властей.
Рассказываем о крупнейшей банде Беларуси
В последние дни марта 2025 года в Беларусь из Казахстана экстрадировали одного из последних участников банды Морозова: киллер Виктор Рецкий скрывался там и в России 19 лет.
История самой большой и жестокой белорусской преступной группировки 1990-х подошла к концу, и это повод рассказать о ней. Как появилась банда, какие преступления совершила, почему оставалась безнаказанной и что стало причиной её краха — читайте в материале «Зеркало».
Сергей Морозов (третий слева). Фото: primecrime.ru
Первые шаги
Самая известная гомельская банда появилась на свет в начале девяностых. Свое имя она получила от Сергея Морозова, родившегося в 1967 году в Луганской области Украины. О его детстве и юности известно немного: учился он плохо, пропускал занятия и даже оставался в школе на второй год. В юности Морозов перенес нейроинфекцию, после чего с диагнозом «психопатизация личности» (болезненное изменение склада личности в виде психической дисгармонии) его поставили на психиатрический учет. Однако в нулевые, когда его окончательно привлекли к ответственности, он был психически здоров.
В 17 лет, в 1984-м, Сергей впервые попал в тюрьму за жестокое избиение человека — тот позже умер (Морозов превысил пределы самообороны). Выйдя на свободу, он в 18 лет сел за кражу. В 1987-м, когда ему было 20, его вновь осудили за драку, еще через несколько лет — за хулиганство.
В колонии для несовершеннолетних, куда Сергей попал во время первого срока, он познакомился с Михаилом Матюшковым. В начале 1990-х они с приятелями занимались в спортклубе в индустриальном районе Гомеля — на Сельмаше. Там и сформировали костяк банды.
Почему выбор пал на Гомель и как туда попал Морозов? Сведений об этом в открытых источниках журналисты не нашли. Выдвигают несколько версий: он мог переехать туда в детстве, в этом городе мог родиться Матюшков, или же в этих краях два друга отбывали один из своих сроков.
Сергей Морозов и Михаил Матюшков. Скриншот видео ОНТ
Банда начала заниматься рэкетом, обложив «данью» торговцев городских рынков, валютчиков, таксистов, проституток, предпринимателей (сумма составляла до 10% прибыли). От словесных угроз и избиений вскоре перешли к уничтожению имущества, угонам автомобилей с последующим возвратом за деньги. Если кто-то жаловался в милицию, где у бандитов была своя крыша, то платил за это вдвойне.
Часть собранных денег шла в «кассу организации» — воровской общак. Обычно он расходуется на финансирование «проектов», подкуп властей, помощь заключенным членам банды, оплату адвокатов и так далее. На заре деятельности Морозов и Матюшков даже вели компьютерный учет доходов и расходов. Под видом работы коммерческой структуры они сняли офис в гомельской гостинице. Но затем решили перестраховаться и зачастую решали свои бандитские дела в одном из местных ресторанов.
Первое задокументированное убийство произошло после того, как в ноябре 1990 года родной брат приятеля Морозова погиб в аварии. Это случилось из-за автомобиля, который выскочил на встречную полосу. В апреле 1991-го бандиты нашли водителя-виновника, силой усадили его в машину и вывезли в лес. Сначала, раздев до пояса, избивали, потом выстрелили в него из пистолета, а затем еще живого закопали в землю.
Под удар попадали и случайные люди. Морозов любил развлечься с женщинами и мстил всем, кто оказывал ему сопротивление. В 1994-м он по-садистски изнасиловал девушку, после чего она была убита. Чтобы затруднить идентификацию жертвы, преступники отрубили ей топором голову и руки и закопали возле кладбища, а туловище утопили в карьере. Сначала в преступлении подозревали друга девушки. Тот догадался, что это дело рук Морозова. Неосторожного намека было достаточно, чтобы Сергей решил устранить этого человека. Тот вместе с родным братом уехал в Вильнюс. Когда они в компании еще двух знакомых, живших в Литве, вернулись в Гомель, их уже ждали. Все четверо были убиты. Позже трупы всплыли в реке Сож.
Сергей Морозов (стоит в центре) на дружеском празднике. Фото: primecrime.ru
«У оперативников была информация, что преступление было совершено на даче банды Морозова. Следственные действия не были проведены в тот же день. А наутро дача оказалась снесена вместе с фундаментом», — вспоминал Федор Чубковец, судья Верховного суда.
По горячим следам убийц не нашли — или даже не искали.
«Как это так, что в сентябре 1994 года всплыли четыре трупа и по ним ничего не сделано? Уже тогда, когда были похороны, люди говорили и возмущались, когда же этот беспредел остановится. Все знали, что Морозов подмял всех под себя, но милиция не реагировала. <…> Все органы власти в Гомеле были в той или иной степени связаны с бандитами», — рассказывал Владимир Тихиня, с 1995 года работавший в Главном управлении по борьбе с организованной преступностью и коррупцией МВД — ГУБОПиК (оно тогда занималось борьбой с организованной преступностью, а не с оппонентами власти). Кстати, позже выяснилось, что Тихиня, который много лет был замначальника ГУБОПиК, за вознаграждение покрывал коррупционную схему на предприятиях по производству сахара.
Зачистка конкурентов
Когда о девяностых говорят как о разгуле преступности, то это не преувеличение. Как отмечал журналист Виктор Федорович, активно занимавшийся этой темой, к 1994 году беларусский криминалитет окончательно сформировался в преступное сообщество, а вся страна была поделена между бандами. По данным МВД, в конце того года в Беларуси насчитывалось 150 организованных преступных групп, во главе которых стояли 112 авторитетов.
В небольших городах численность группировок, подчиненных «центру», составляла до 35 бойцов, а в крупных — по 100 и более человек. Количество зарегистрированных преступлений в стране росло. Если в 1988-м оно составляло 48,7 тысячи, то к 1993-му — уже 103 тысячи.
Это порождало естественную конкуренцию между бандами. Морозовцы перешли к зачистке территории. Они представлялись сотрудниками милиции, под предлогом обычной беседы выводили нужных им людей на улицу, затем силой вывозили на дачу в Гомельском районе (или в соседнем Ветковском — таких дач, похоже, было несколько) и убивали. Например, вышедший из тюрьмы вор в законе Евгений Пстыга заявил, что Морозов обязан поделиться прибылью. Через некоторое время его нашли утопленным.
В то время морозовская банда была лишь одной из многочисленных в регионе и еще не контролировала город. «Смотрящим» за Гомельской областью тогда являлся Николай Солдатенко по кличке Солдат. Он был ранее трижды судим за изнасилование, злостное хулиганство и нанесение тяжких телесных повреждений. К слову, Солдатенко называли идейным вдохновителем морозовцев.
Николай Солдатенко (крайний слева) на бандитской сходке. Фото: mzk2.ru
Крупнейшей в Гомеле тогда была банда «пожарников» — с 1994 года они контролировали, в частности, Центральный рынок города, занимаясь поборами с продавцов. В пиковый момент их «бригада» превышала несколько сотен человек. По одной версии, название они получили из-за своих действий: несогласным платить поджигали автомобили, квартирные двери, киоски (а нескольким предпринимательницам плеснули в лицо кислотой). По второй версии, причина в прошлом Геннадия Березина, одного из лидеров группы: он был мастером спорта по пожарно-прикладному многоборью.
«С «пожарниками», морозовцами в 90-е приходилось сталкиваться постоянно, — вспоминал сотрудник милиции Владимир Бухавцов. — Что можно сказать о них: типичные бандиты того времени — малиновые пиджаки, золотые цепи и чрезвычайная наглость, безнаказанность, порожденная наличием коррупционных связей».
В 1996-м морозовцы взяли верх над конкурентами, устроив «пожарникам» показательную расправу. «Их вывезли в лес и прямо сказали: либо в землю, либо платите», — рассказывал Тихиня.
Разумеется, те выбрали жизнь. «Пожарники» продолжили работать в городе, но теперь были под контролем морозовцев и платили им долю от своих доходов.
«Помню почти киношный случай, — рассказывал Бухавцов. — Ехал один из морозовцев, остановился посреди дороги и стоит, по сотовому разговаривает — тогда они диковинами были, только-только первые трубки появились. Их могли себе позволить только бандиты вроде этого или раскрутившиеся бизнесмены. За ним уже машины чередой выстроились — сигналят, но подойти никто не рискует. Мимо шли милиционеры, сделали замечание — он их послал. Тогда его доставили в отдел, стали оформлять протокол. А вскоре пришел Лицен, один из лидеров «пожарников» (Вячеслав Лиценштейн, впоследствии осужденный на 17 лет. — Прим. ред.), и начал «решать вопросы», как они тогда выражались. Тоже достал телефон, позвонил и все протягивал мне трубку — мол, на, поговори со своим начальством. Я просто отмахнулся от него. Морозовца закрыли, а я потом общался с тем начальником, которому звонил Лицен, объяснил ситуацию. Не знаю, в каких они там были отношениях, но тогда он лишь махнул рукой и сказал: «Правильно сделал».
Сергей Морозов и Николай Солдатенко. Фото: mzk2.ru
В том же 1996-м Михаила Матюшкова, который был «мозгом» морозовской группировки, застрелили на одной из гомельских автозаправочных станций. После его гибели Морозов стал единоличным главарем. В следующем году банда, как отмечалось в материалах следствия, приобрела признаки преступной организации: состояла из нескольких организованных групп, действовавших автономно, но подчинявшихся лидеру.
Последней помехой в борьбе за власть в городе оставался глава другой группировки, Виктор Осипенко по прозвищу Кабан — его к тому же подозревали в связях с людьми, организовавшими убийство Матюшкова. Понимая опасность, Осипенко решил скрыться из Гомеля, но опоздал всего лишь на день.
В октябре 1997 года Кабан вместе с женой, годовалым сыном и охранником приехал к родителям на ужин, после которого собирался исчезнуть. Однако морозовцы арендовали квартиру в соседнем доме и установили пункт наблюдения. Когда Осипенко с компанией вышел из подъезда и сел в машину, рядом появились два человека в черных шапочках, достали из-под курток автоматы и открыли огонь. Водителю удалось уехать, но ему продолжали стрелять вслед. Он помчался в больницу, однако Кабану и его сыну помощь медиков уже не потребовалась: к тому времени они были мертвы. Охранник позже умер в больнице, а супруга бандита получила тяжелые ранения, но выжила.
Масштабный бизнес
Вскоре, в том же 1997-м, Морозова на бандитской сходке объявили «смотрящим за городом». А в 1998-м Солдатенко передал Сергею статус смотрящего по Гомельской области и в дальнейшем всячески способствовал росту его авторитета. Забегая вперед, скажем, что Солдата задержали в 2007-м в России, передали в нашу страну и осудили на 11 лет (в 2017-м он вышел на свободу).
Морозов вышел на пик своего могущества. Имена членов его банды вызывали у людей страх.
«Какие-то ребята кинули на деньги моего знакомого. У нас был товарищ, уголовник, он пообещал все порешать. Стрелку нам забили на втором этаже Центрального рынка. Место стремное, бандитское, зато на виду, не в лесу. Подошли к нам ребята, нашему уголовнику объяснили, что работают с Дербенем (подельник Морозова Сергей Дербенев. — Прим. ред.). Этим было сказано все — про деньги лучше забыть», — рассказывал бизнесмен Олег Петрушенко.
Николай Солдатенко на суде. Источник фото: udf.by
Преступники заводили и официальный бизнес, чтобы отмыть награбленное и легализоваться. Михаил Матюшков, когда еще был жив, поставил дело на широкую ногу: «Уже тогда было много коммерсантов, работающих на группировку. В середине 90-х был пик выдачи кредитов, становления бизнеса, и Матюшков активно вкладывал деньги не только в Гомеле и других регионах Беларуси, но и в России», — говорил Владимир Тихиня.
Когда силовики годы спустя пришли арестовывать бандитов, то никакой налички у них не нашли. «У них все деньги крутились в бизнесе. Мы налом ничего не нашли. Знаем, что у них были по 2−3 крутые машины, по 2−3 квартиры. Это само по себе о чем-то говорит. Они строили рынок и только в него вложили 600 тысяч долларов. Но большинство их денег крутилось в России: в Брянске, Москве, Екатеринбурге, Саратове, Самаре. Поэтому мне тяжело подсчитать, сколько у них всего было денег», — комментировал Тихиня.
Он же упоминал, что морозовцам в Гомеле платили почти все, и даже госпредприятия нанимали для работ их фирмы — те же, через которые отмывались средства: «Бандиты помогали выполнять кровельные работы госпредприятиям, за что получали деньги. Мы сейчас с этим разбираемся. Как мог, например, тот же Горбатый (один из руководителей банды Валерий Горбатый. — Прим. ред.) прийти и выполнять кровельные работы на одном из предприятий Гомельской области. Все знали, кто он такой. А ведь ему платили государственными деньгами. Мы уже знаем, что Горбатому составляли протекцию по выполнению этих работ через исполкомы».
Рэкетом на рынках и среди предпринимателей, поборами с побежденных конкурентов морозовцы не ограничивались. Были рейдерские захваты бизнеса: например, использовав конфликт между учредителями и надавив на одного из них, они получили под свой контроль предприятие по установке домофонных систем. Бандиты занимались даже «отжимом» квартир, выкидывая их хозяев на улицу.
Сергей Морозов (стоит второй слева) и его подельники, в том числе Сергей Дербенев (в центре). Фото из музея истории милиции Гомеля. Источник: belkagomel.by
Также морозовцы принуждали разные фирмы устраивать их на работу — потом они там даже не появлялись, но зарплату получали. Это помогало им решать и другие вопросы: так, сам Морозов, став «менеджером», получил положительные характеристики о «социальной адаптации», и его сняли с психиатрического учета. В итоге он смог получить разрешение на ношение оружия. А один из главарей банды Игорь Данченко благодаря такому трудоустройству вышел на свободу (неотбытый срок заменили исправительными работами).
Убей или будешь убит
В годы преступной «молодости» Сергей Морозов не боялся поднимать руку и на силовиков. Например, в 1995-м в первом часу ночи сотрудник милиции Сергей Сильченков сделал замечание лидеру группировки. Что стало поводом, неизвестно. Но бандит ответил тремя выстрелами, в упор убив милиционера. Через несколько дней неподалеку, на стадионе школы, нашли труп человека. Это был ранее судимый местный алкоголик Гуркин. Его напоили до смерти и подбросили ему пистолет, из которого убили Сильченкова. Дело тогда замяли.
В более поздние годы Морозов чаще смотрел, как убийства совершают другие, нередко поручал это новичкам. Не менее трех человек члены банды утопили живыми, некоторых душили, резали ножами. Чтобы трупы не всплывали, к ним привязывали гусеничные траки (звенья гусеничной ленты).
В 1995-м вызов Морозову бросил бандит Игнатенко по кличке Базыль. Тот быстро узнал об этом и решил заманить конкурента в ловушку. В один из дней Базылю позвонил товарищ (известен лишь его инициал П.) и попросил о встрече на своей квартире: якобы он нехорошо себя чувствовал. В реальности ему пришлось сделать это под страхом расправы над женой и ребенком. Туда же П. вынудили позвать и нескольких приятелей, фактически ставших заложниками.
Игнатенко взял с собой двух друзей, однако на квартире их ждала засада. Схватив их, морозовцы увезли их вместе с заложниками на дачу, где мучили до ночи, а затем вывезли в лес. Там один из участников банды Валерий Горбатый удавкой придушил Базыля. После этого П. и его знакомым дали металлическую трубу и приказали по очереди бить ею подельников Игнатенко, пока те не умрут. Когда дело было сделано, бандиты закопали три трупа и уехали. П. и его приятелей отпустили. С одной стороны, это был акт устрашения — ведь после такого они побоятся доносить, не желая повторять судьбу своих жертв. С другой стороны, теперь «заложники» сами были убийцами: проговорятся — попадут за решетку.
Свои люди в погонах
Почему банда Морозова столько лет действовала безнаказанно? Верховный суд четко сформулировал причины: «1) коррумпированность отдельных должностных лиц правоохранительных органов Гомельской области и их участие в деятельности преступных формирований, в том числе руководящих работников УВД; 2) отсутствие должной координации действий между службами УВД Гомельского облисполкома и неоперативность их деятельности; 3) ненадлежащий прокурорский надзор за производством дознания и следствия в органах внутренних дел, а также за расследованием дел следователями прокуратуры; 4) связи участников банды и преступной организации с работниками, состоявшими на государственной службе, которые своевременно не выявлялись и не пресекались».
«Все, кто должен был пресекать деятельность бандитов, стояли у них на довольствии. Если сам начальник уголовного розыска Гомеля [полковник милиции Николай] Лосев помогал скрывать преступления, то о какой работе могла идти речь. В Гомельском УВД было достаточно нормальных, профессиональных сотрудников, но все они являлись подчиненными», — рассказывал Владимир Тихиня.
По его словам, Лосеву платили 2−3 тысячи долларов в месяц. Также выплаты шли за решение конкретных вопросов.
В 1998-м тот самый П., сидя в СИЗО по другому делу, написал явку с повинной и признался, что не по своей воле вместе с двумя приятелями принимал участие в убийстве. Однако Лосев сознательно не дал заявлению ход и получил от бандитов 10 тысяч долларов (а за другие подобные дела ему платили и до 20 тысяч).
В итоге в документах было указано, что сведения П. не подтвердились, ни дача, где, по его словам, сначала избивали людей, ни место в лесу, где их позже закопали, не были найдены. В реальности бандиты основательно поработали и ликвидировали ряд примет (например, снесли столбы с дорожными знаками), чтобы сделать опознание места невозможным. Ну, а Лосев затем ушел на пенсию.
Скелеты в лесу
К концу 90-х — началу 2000-х слухи о банде уже разошлись по стране. «Я тогда работал в Мозыре по банде Якусевича, и уже тогда шла информация, что в Гомеле неспокойно, что там куча бандитов, повязанных с милицией, прокуратурой, КГБ», — вспоминал Владимир Тихиня.
В начале 2004 года в МВД и Администрацию президента начали приходить анонимные письма с просьбой навести порядок в Гомеле. Чуть позже была сформирована сводная оперативно-следственная группа из сотрудников Генпрокуратуры и МВД. Эту группу и возглавил Тихиня.
Во время проверки силовики нашли в материалах, оставшихся от Лосева, информацию о явке П. с повинной. Многое их смутило и в самом деле об убийстве.
«Именно с расследования этого дела и началось разоблачение морозовской банды. Изучив его, я понял, что оно имеет существенные недоработки с точки зрения следствия. Было известно, что все трое исчезли в один день, сели в машину и уехали навсегда. Из материалов дела усматривалось, что проверка и следствие по факту заявлений родственников о пропаже их близких проводились поверхностно. Никто исчезновение людей, недавно освободившихся из колонии, всерьез не рассматривал. Родственников убеждали, что ничего с их близкими не случилось, скоро вернутся. И в возбуждении уголовного дела долгое время отказывали», — вспоминал Геннадий Трубочкин, старший следователь по особо важным делам республиканской прокуратуры (позже возглавивший следственную группу вместо Тихини).
Силовики вновь встретились с П. Он во всем признался, но чтобы доказать факт убийства, необходимо было найти трупы. В августе 2004-го поиски возобновились.
«С самого начала мы понимали, что ищем не там. [П.] твердил, что в дачном доме, куда его и других бандиты привезли десять лет тому назад, были подземный гараж и высокое крыльцо, а в лесу возле места захоронения трупов стояла лестница. Однако ничего подобного там, куда он привозил следственную группу, не было. Выходило: либо не помнил место тех кровавых событий, либо его кто-то умышленно сбил с толку еще в 1998 году», — рассказывал Геннадий Трубочкин.
В декабре того же года против морозовцев возбудили первое уголовное дело.
«Оперативно-следственная группа работала в условиях строгой секретности. Мы очень опасались утечки информации. Было очевидно: у морозовцев есть свои люди в правоохранительных органах, но кто именно, мы не знали. Поэтому в Гомеле я работал в тесном контакте только с одним человеком, в котором был уверен, — первым заместителем прокурора области Владимиром Сарасеко. Вместе с ним мы принимали решения об арестах, обысках, о проведении других оперативно-следственных мероприятий», — рассказывал Трубочкин. «Мы были ко всему готовы. Знали, что там все повязано. Поэтому трудности были лишь в том, что мы работали автономно: получали информацию и сами же занимались ее реализацией», — вспоминал Тихиня.
Поиски трупа Игнатенко и его друзей продолжались около восьми месяцев. Лишь в июне 2005-го в лесу Гомельского района наконец нашли три скелета, причем они находились в десяти километрах от места первоначальных поисков. Специальная экспертиза показала, что останки принадлежат Игнатенко и двум его подельникам и что все они были убиты.
Только после этого, во второй половине 2005 года, начались аресты. Осторожность сыграла свою роль: в течение нескольких суток самые активные из морозовцев были задержаны — значит, предупредить друг друга они не смогли. Однако сам лидер группировки исчез. При этом он находился на связи с оставшимися на свободе бандитами — раздавал указания через мобильники, которые использовал не более одного раза, ежедневно к нему приезжали связные и докладывали о положении дел. Как выяснилось позже, Морозов прятался в деревне Карповка Лоевского района, на самой границе с Украиной (возможно, хотел бежать в эту страну). Там его задержали и отправили в Минск.
Дважды высшая мера
По словам сотрудника МВД Андрея Зайца, входившего в следственную группу, для лидеров банды задержание стало полной неожиданностью: «Они вели себя очень спокойно. Представлялись бизнесменами. Были уверены, что их скоро отпустят. Но когда поняли, что поднимаются дела об убийствах 1990-х, спеси у них поубавилось». Арест главарей помог разговорить и свидетелей.
Сергей Морозов во время оглашения приговора. Фото: naviny.by
Судебный процесс начался в конце марта 2006 года. Слушания проходили в закрытом режиме прямо в помещении следственного изолятора Минска. Официально это объясняли тем, что у судов нет достаточно больших залов заседаний, чтобы вместить всех обвиняемых. Одной из реальных причин, вероятно, было то, что во время процесса могли прозвучать подробности покрывательства преступников милицейскими чинами Гомельщины. Однако в первую очередь это было вопросом безопасности, которую в суде обеспечить было сложнее. Чтобы исключить побег, здание СИЗО охраняли не только его сотрудники и милиционеры, но и спецподразделение «Алмаз» — полностью экипированное и вооруженное (в том числе и пулеметами).
«Подсудимых 46 человек. У них 60 защитников. Это полный зал агрессивно настроенных людей. Судебные заседания готовились как специальные операции, — вспоминал «атмосферу» судья Федор Чубковец. — Потерпевшие и свидетели боялись. Просто ужас был на их лицах. Поэтому принимались меры по допросу их вне визуальной видимости».
Суд над бандой Морозова. Скриншот видео ГУБОПиК, источник: РТР-Беларусь
Всем 46 обвиняемым инкриминировалось более 100 преступлений, из них 19 убийств. Доказано было только более 60 эпизодов, в том числе 14 убийств и покушения на пять человек. И это была вершина айсберга (в милиции считали, что на совести банды только убийств может быть около тридцати).
«Мы расследовали лишь 0,1 процента совершенных организацией Морозова преступлений за 14 лет ее существования. Я не оговорился — 0,1! За более чем тридцатилетнюю службу в органах прокуратуры я впервые столкнулся с бандой и преступной организацией такого размаха, — признавался Геннадий Трубочкин. — Банда Морозова — самая крупная за историю Беларуси. Поэтому всю ее преступную деятельность мы отследить не могли. В противном случае следствие растянулось бы на очень долгое время. А нужно было как можно быстрее положить конец банде и доказать, что правосудие в нашем государстве непременно восторжествует. Поэтому мы и пошли по такому пути: на первом этапе доказать то, что можно доказать».
В декабре 2006-го Сергея Морозова, Игоря Данченко и Валерия Горбатого приговорили к расстрелу (в следующем году первым двум присудили еще и второй расстрел — уже по другому делу). Остальные члены группировки получили от 2 до 20 лет лишения свободы. Начальнику гомельского угрозыска Лосеву дали 18 лет.
Суд над бандой Морозова (в центре — лидер группировки). Скриншот видео, источник: ctv.by
В 2008-м смертный приговор привели в исполнение, хотя Морозов проходил обвиняемым по еще двум уголовным делам. Один из гомельских адвокатов рассказывал, что лидер группировки «вспоминал о новых эпизодах <…>, обещал назвать высокопоставленных чиновников областного и республиканского рангов, способствовавших тому, что члены банды так долго действовали безнаказанно». С одной стороны, скорее всего, Морозов таким образом оттягивал момент расстрела, надеясь, что в стране тем временем объявят мораторий на смертную казнь. С другой стороны, эти новые дела могли ускорить исполнение приговора: вполне вероятно, что кому-то не хотелось ждать, пока прозвучат новые имена.
За решеткой еще не все
После арестов и суда деятельность банды завершилась, однако поиск преступников, ушедших от возмездия, продолжался. Например, в 2015-м получил 20 лет Андрей Шилец, обвинявшийся в причастности к восьми убийствам. В базе Интерпола годами находились Сергей Дербенев и Виктор Рецкий. Второй был штатным киллером, первый — его непосредственным руководителем.
Дербенев был в бегах около 15 лет — нашли его в российском Владивостоке. Ходили слухи, что только он знал судьбу общака банды, который в иные месяцы превышал миллион долларов. Так ли это, осталось неизвестным.
В 2022-м Дербенев получил 15 лет колонии усиленного режима. А теперь пришла очередь и Рецкого: его поймали в Казахстане и передали в Беларусь.
В розыске все еще остаются только два человека. Первый — Игорь Кулевский по кличке Хорек, который был киллером и «чистильщиком»: не только убивал, но и избавлялся от трупов. В 2010-м его задержали в России с поддельным паспортом. Но он сумел с помощью жалоб затянуть время, и в сентябре 2012 года, когда по российскому законодательству истек максимальный срок содержания под стражей, его освободили.
Второй — экс-прокурор отдела по надзору за соблюдением законодательства в сфере борьбы с оргпреступностью и коррупцией Гомельской области Анатолий Сусолкин, которого подозревали в сотрудничестве с бандой Морозова. Из прокуратуры он уволился еще в 2005 году и, по данным следствия, уехал в Украину. Против него возбудили дело о превышении служебных полномочий. Позже в Украине Сусолкина взяли под стражу и посадили в СИЗО, но через 40 суток освободили из-за истечения сроков давности.
Избежав задержания более десяти лет назад, и Кулевский, и Сусолкин «пропали с радаров» и, вероятно, скрываются до сих пор.