Александр Генис (Нью-Йорк)

10.10.08
Дебаты - самый естественный, и в то же время самый странный ритуал президентских выборов. Считается, что тут обсуждаются партийные платформы. Но в сущности это – турнир, вроде рыцарского, только  с открытым забралом. Все, что говорят претенденты, потом обсудят, взвесят, одобрят и опровергнут газеты. Зрителей интересует другое – как соперники ведут себя под огнем, без поддержки сторонников (залу запрещено шикать, хлопать и смеяться).  Собственно, поэтому знатоки считают, что за президентскими дебатами можно следить и по телевизору с выключенным звуком, ибо всю по-настоящему важную информацию человек раскрывает невольно.

Язык пытается отвлечь нас от правды, но  жест,  поза, гримаса выдают подноготную. Во всяком случае, с тех пор, как появился телевизор. Опытный политик не позволяет себе впадать в раж, зная, что экран предательски преувеличивает эмоции, выдавая темперамент за истерику и шепот – за крик.  С этой - физиогномической - точки зрения дебаты представили зеркально противоположную картину: демократы демонстрировали  бесстрастность, республиканцы -  страсть.

Понятно, что лучше всего это получалось у красивой республиканки Сары Пейлин.  Она хочет и умеет нравиться, особенно – телекамере. Ей она не только  очаровательно улыбалась, но даже  подмигивала. Легкомысленному зрителю понравилось, что с ним флиртует кандидат в вице-президенты,  серьезный предпочел скучноватого и основательного  демократа Байдена, который так и не посмотрел нам в глаза, потому что не сумел найти камеру вовсе.

На президентских дебатах – та же картина. Маккейн явно проигрывал сопернику  в сдержанности.  Обама был невозмутим и спокоен, может быть - чересчур. Он пережидал атаки и  отвечал на них  слишком педантично -  не торопясь, сухо, вдаваясь в подробности, будто с кафедры.  Зато Маккейн реагировал на соперника всеми фибрами души и мышцами тела.  Слушая Обаму, он недоверчиво ухмылялся, возводил глаза к потолку, разводил руками от удивления и передергивал плечами от неудовольствия.  Казалось очевидным, что Маккейн предпочел бы другого противника,  скажем -   сверстника и ветерана  Джона Керри.  Из-за этого турнир выходил вымученным, как дуэль, в которой противникам вручили заведомо разное оружие.  Чувствовалось, что Маккейну было неловко спорить с Обамой, как учителю с бывшим учеником, пусть и ставшим теперь профессором.

Узнав о кандидатах все, что рассказал язык тела, мы можем вновь включить звук, чтобы  услышать слово, которое чаще всего звучит на дебатах: «перемены». И республиканцы, и демократы с неистощимой настойчивостью повторяют: следующие четыре года Америка будет жить не так, как предыдущие. Как именно – никто толком  не знает, но точно, что иначе. И в этом заключается подспудное содержание выборов – любых, а не только этих.

Со стороны американская демократия часто кажется архаической и неэффективной, вблизи – шумной и занятной. Важно, однако, что  третье столетие она справляется с главным: обеспечивает беспрестанный и неостановимый, грозный и грузный  ход перемен. Сложная, дорогостоящая и громоздкая  машина американских президентских выборов позволяет скорректировать всякий курс, не давая злу стать вечным, добру - случайным, ошибке - неисправимой.