Почему Евразийский союз терпит быстрое поражение.
На следующей неделе исполнится два года с момента выхода в свет статьи Владимира Путина, провозгласившей курс на формирование Евразийского союза. Об обозначенных в ней планах и намеченных ориентирах следовало бы, наверное, забыть, так же, как и о многих других обещаниях нашего национального лидера, — но слишком уж многие события последнего времени так или иначе связаны с интеграционными прожектами на постсоветском пространстве. Прожектами, надо сказать, не то чтобы очень успешными.
Наиболее заметной стала, разумеется, размолвка с Украиной — прежде всего потому, что «битва за Киев» является сегодня важнейшей геополитической интригой в Европе. Кремль, неоднократно намекавший украинским партнерам на неизбежность выбора между двумя союзами, в начале августа пошел на обострение и так продемонстрировал свои возможности диктата, что на берегах Днепра моментально всё поняли. В результате 3 сентября весьма лояльный России президент Янукович внес в Верховную раду такой пакет проевропейских законопроектов, который не решался предложить даже ненавистный Москве Ющенко. Соответственно, уже не осталось сомнений в том, что в конце ноября Европейский союз подпишет с Украиной соглашение об ассоциации, которое Украина, в свою очередь, ратифицирует — хоть в Раде, а хоть и на референдуме.
Ситуация с Украиной продемонстрировала, что Кремль может проиграть даже там, где все экономические козыри находятся у него в руках, — ведь любой непредвзятый анализ показывает, что участие Украины в Таможенном союзе в краткосрочной перспективе для нее куда выгоднее, чем вовлечение в зону свободной торговли с ЕС.
Но на этом проблемы не кончились. Если обиженные украинцы без лишних слов развернулись в сторону Европы, то их северные соседи избрали тактику, более соответствующую психотипу местного руководителя. В ответ на желание одной крупной российской компании самостоятельно определять стратегию своего поведения на мировом рынке белорусские правоохранители арестовали ее руководителя и начали жестко нажимать на Россию, стремясь, судя по всему, выбить из Кремля очередные хозяйственные уступки. И снова в дело вступил г-н Онищенко, снова у наших партнеров по Союзному государству обнаружились инфекции и болезни, а трубопроводы случайно дали течь и остановились на ремонт. Следующим этапом дружеских отношений с высокой вероятностью станет выяснение, кто и в какой мере кого дотирует, насколько значимо для сторон их военно-техническое сотрудничество — да и вообще ощущение братства и солидарности. А кончится дело тем, что в Минске главу российской фирмы приговорят годам к пяти, через полгода передадут России для отбывания наказания, а затем освободят по амнистии. При этом Беларусь обретет пару новых кредитов и очередные льготы. Она, правда, никуда не уйдет от России — с таким лидером податься некуда, — но, честное слово, лучше бы братская республика нашла себе другого привилегированного партнера. И почему-то мне кажется, что такие мысли проскальзывают сегодня уже отнюдь не только у некоторых экспертов-пессимистов.
А самый пламенный сторонник Евразийского союза на Востоке нанес визит в Иран, без всякого пиетета высказался о саммите «Большой двадцатки» и его устроителях, а сразу после возвращения из Петербурга принял председателя КНР в начале его турне по странам постсоветской Центральной Азии. Назарбаев — выдающийся политик, и о своих шагах он не стремится оповестить весь мир до того, как что-то будет сделано. А делается в Астане немало: уже сегодня Казахстан продает в Китай газ, о чем мы только мечтаем, а визит лидера Поднебесной был приурочен к подписанию соглашений о строительстве новых авто- и железных дорог из Китая в Центральную Азию (причем в казахской политике все больше говорят о «каспийском» и «кавказском» векторах как направлениях «прорыва на Запад», а Россию все чаще обходят молчанием). Заметим: в ходе встречи был подписан договор о приобретении Казахстаном территории для строительства торгового терминала в китайском порту Ляньюньган (почему, спрашивается, не в Находке?). И становится ясно, что там, где стране не приходится разрываться между Москвой и каким-то еще геополитическим центром, работа идет без истерик — но, похоже, и без пользы для России. Товарооборот между Казахстаном и Китаем, который их лидеры к 2015 г. намерены увеличить в 1,5 раза, сейчас составляет $26 млрд (между союзными Россией и Казахстаном — всего лишь $17 млрд).
Чем остается ответить Москве? Собственно говоря, оказывается, что крыть нечем. Заявка Киргизии, которая была озвучена в октябре 2011 г., так и не получила хода, так как слиться в экстазе с этой таможенной «черной дырой» в Москве не решаются даже ради достижения важных геополитических целей. Узбекистан и Туркмения идут своим путем, Азербайджан и Грузия ориентированы на Запад. Поэтому все, что осталось Путину, — это посетить в середине августа «суверенную» Абхазию и в начале сентября договориться — неожиданно, но хотя вряд ли окончательно — о вступлении в Таможенный союз Армении. Отчаянный Ереван смело принес в жертву экономическому, финансовому и военно-техническому сотрудничеству с Россией ассоциацию с ЕС — но «он такой один», и больше желающих интегрироваться нет. И уже не будет.
Почему le grand project Путина проваливается? Что может его спасти, да и может ли?
На мой взгляд, ответ прост — и он был дан в той знаменитой статье двухлетней давности. Если ее перечитать, то мы увидим, что Путин неоднократно обращается в ней к опыту Европейского союза. Который довольно неоднозначен, но кое в чем очевиден.
Успех ЕЭС и ЕС строился на разделении экономики и политики. Еще в 1979 г. так называемым делом Cassis de Dijon было установлено, что качество любого товара, изготовленного в любой стране ЕЭС в соответствии со стандартами этой страны, не должно перепроверяться в других странах, а его продажи не требуют дополнительной сертификации и разрешений. Имей мы такое регулирование, Онищенко скоро забыл бы о самом факте существования Беларуси. И если у нас есть Союзное государство, то и вопрос о цене газа для Минска не должен стоять: она должна быть такой, как и в России. Если бы на пространствах Таможенного союза реально действовало антимонопольное законодательство, какое существует в ЕС, никакой Белорусской калийной компании вообще не могло бы возникнуть — соответственно, не случилось бы и последующего развода ее учредителей. И вообще, если бы в Кремле задумывались о том, как они представляют публике свои планы, и действительно строили экономическую интеграцию по европейским лекалам, то политики были бы избавлены от массы отрицательных эмоций.
Поэтому первый — да и по сути единственный — рецепт развития позитивной интеграции на пространстве СНГ: отделите экономику от политики. Именно это сделали европейцы лет сорок тому назад — и преуспели. И именно от этого они отошли, создав евро, — и «огребли» проблем. Проблемы этого рода Евразийскому союзу пока не грозят — но совет не теряет актуальности: пусть президенты говорят о политике, а бизнес, межгосударственные структуры и арбитражи разбирают экономические проблемы сторон.
Но это легко сказать — а сделать не просто трудно, а невозможно. Потому что и Лукашенко, и Назарбаев, и даже (пусть в меньшей степени) Путин не способны помыслить о своих странах как о чем-то большем, чем о своей собственности. Они бизнесмены, а не политики. Вокруг них — десятки людей, не интересующихся ничем, кроме личного обогащения. И именно поэтому они говорят одно, а делают другое. И именно поэтому вся постсоветская интеграция находится сегодня на грани срыва — такого же «нервного», как и уже заметные публике срывы самих вождей этих стран.
Очень хотелось бы, чтобы эта грань не была перейдена. Но для этого нужно быть европейцами. Европейцами, а не евразийцами. Без каких-либо «но» или «если».
Владислав Иноземцев, «Московский Комсомолец»
