У меня вопрос «Объясните, кто и что стоит за слухами об отставке президента Дагестана Магомедсалама Магомедова и почему кремлевские начальники назначили властвовать в Дагестане представителя того же клана, при котором и начался весь бардак? Может, и вправду в Кремле есть силы, не желающие стабильности в республике Дагестан?»
Мне уже, по-моему, вторую неделю задают эти вопросы про отставку Магомедсалама, а я, действительно, давно не говорила о Дагестане. И меня спрашивают, почему я не говорю о Дагестане.
Господа, я не говорю о Дагестане уже достаточно давно, потому что говорить нечего. Потому что ситуация в республике, на мой взгляд, приобрела необратимый характер. Теперь кого там ни назначь, рано или поздно Дагестан, а, возможно, и весь российский Кавказ станет исламистским государством. Вот, будет примерно как в Египте, будет примерно как в Сирии. Ну, не как сейчас в Сирии, а как в Сирии, там, через пару лет.
И еще несколько лет назад можно было что-то исправить. Сейчас, на мой взгляд, исправить ничего нельзя. Как бы, вот эта тенденция складывается из 2-х составных частей, не зависимых друг от друга. Одна – это тенденция всеобщей исламизации, потому что смешно думать, что Сирия и Египет исламизируются, а Дагестан у нас не будет исламизироваться. Другая история – это, конечно, история катастрофических, я не могу даже сказать ошибок Кремля... Ну как? Это как верблюда спросили «Почему у тебя горб кривой?», а он ответил «А что у меня прямое?» Да? Вот, спрашивать «А почему Кремль ведет на Кавказе такую политику?» А скажите, пожалуйста, а какую политику он ведет по всей России? Рыба-то гниет с головы.
И понятно, что чисто тактически в Дагестане Кремль упирается в следующую ловушку. Либо он назначает человека, который способен контролировать Дагестан как, допустим, Кадыров способен контролировать Чечню. Тогда вопрос: а кто же будет контролировать этого человека? Да? Вообще, Кавказ двух Кадыровых не вынесет. У нас Кадыров уже и в Москве дела-то решает. Либо он назначает ничтожного человека, который ничего не может контролировать, при котором бардак, который продает должности, и тогда человек ничего не контролирует.
Ну, вот, в Ингушетии Кремль удивительным образом справился. В Ингушетии случилось, ну, просто практически чудо, потому что, на мой взгляд, в Ингушетии... Но Ингушетия маленькая и Зязиков был очень плохим правителем. В Ингушетии Кремль нашел человека по фамилии Евкуров, который является одновременно до мозга костей ингушом и до мозга костей российским офицером. Ну, простите, это штучное сочетание. И то четко видно, чего Евкуров может сделать, а чего он не может сделать. Он может сделать массу добра, но он не может остановить лавины, он не может остановить цунами. Цунами общественно-политическое – это, вот, когда воли тысяч и тысяч маленьких людей собираются как молекулы воды вот в эту неостановимую стену.
В 1999 году Дагестан, когда его попытались освободить джихадисты... Я настаиваю на этой формулировке. Не было никакого вторжения в Дагестан. Были ваххабиты, был Басаев, был Хоттаб, которые считали, что их задача – освобождение всего Кавказа от неверных, и они начали с Дагестана. Так вот тогда дагестанское население сказало им «Вы знаете, мы не хотим освобождаться». И дело было не в том, что было большое количество дагестанских ополченцев, которые воевали против Басаева. Ополчение это было... Ну, для начала оно не умело слушаться команд, да? Оно не столько воевало, сколько случилась, благодаря этому ополчению, та история, что Басаев из партизана, который пользуется поддержкой местного населения, превратился в диверсанта, который действует на враждебной территории. И оказалось, что Дагестан не хочет освобождаться. И оказалось, что тогда салафиты еще были маргинальным для Дагестана течением.
Сейчас они перестали быть маргинальным течением. Сейчас новый президент Дагестана Магомедсалам Магомедов – это первый человек, при котором они практически легализовались и создалась классическая история двух крыльев, одно легальное, другое нелегальное. При этом легальное крыло всегда говорит «Мы не разделяем насильственные методы». Ну, совершенно точно как было в Египте с Братьями-мусульманами, когда было легальное крыло Братьев-мусульман (что-то вроде), они говорили «Мы – легальные, мы не разделяем насильственные методы». Но вместо того, чтобы критиковать методы своих нелегальных собратьев, они говорили, что они ничего такого насильственного не совершали.
То же самое, абсолютно та же ситуация в Дагестане, когда убили Саид Афанди Чиркейского, когда убили человека, который для традиционных мусульман Дагестана был то же самое, что для католиков Папа Римский. Что заявила легальная часть салафитов? Ну, по идее, она должна... Смертница убила. Русская женщина, смертница, шахидка. Они, по идее, должны заявить «Мы осуждаем этот акт тех людей, которые прибегли к насилию, тех салафитов, которые прибегли к насилию, мы за ненасилие». А что они сказали? Они сказали «Мы считаем, что это не должно привести к подрыву мирного процесса». Да? То есть будут убивать людей, но это не должно останавливать нашу легализацию. И вообще надо еще разобраться, кто его убил. А, может, это сделали, чтобы сорвать мирный процесс. И Магомедсалам это проглотил. И тогда, между прочим, впервые встал вопрос об отставке Магомедсалама. Насколько я знаю, он был здесь в Москве, насколько я знаю, было заседание Совбеза, на котором, кажется, Бортников кричал, что воруют... Дал всю характеристику президенту Дагестана, которую он заслуживает. После чего вопрос был снят и отложен в долгий ящик.
Потом второй раз, якобы... Якобы (вот тут я уже передаю слухи) встало это в конце декабря, когда Магомедсалама тоже вызывали, якобы, в Москву и он не приехал, сославшись на болезнь. Вот это я сильно «якобы» рассказываю. А потом показали Путину картинки о том, как он отдыхает в Дубаи в это время. Вот эту историю я воспринимаю с большим сомнением, потому что по моим представлениям Магомедсалам быстренько бы прибежал к Путину из любого Дубая на частном самолете. Но я ее рассказываю как образец тех слухов, которые ходят в республике.
Третий раз было сейчас. Да, действительно, Магомедсалама вызывали, да, действительно, он несколько дней провел в Москве. Да, действительно, считалось, что его снимут. Ну, я думаю, что вопрос был решен обыкновенным способом, так же, как решал его отец. Сколько это Магомедсаламу стоило, я не могу сказать.
Понятно, что у Кремля... Вот это часть политики Кремля, вот так себя ведет Кремль. Эта политика не имеет ничего рационального. Максимум рационального, что в ней есть, это представление о том, что все равно будет плохо, решить все равно ничего нельзя, значит, давайте мы снимем президента ближе к Олимпиаде, потому что если снять его ближе к Олимпиаде, то всегда некоторое время будет происходить затишье и салафиты будут думать «А чего делать?»
Вот, кажется, я вот тут совру, но где-то я слыхала, что бывала ситуация, когда во время шторма масло лили на волны, и тогда волны сначала успокаивались, а потом, вот, еще больше начиналось волнение. Вот это такой способ лить масло на волны перед самой Олимпиадой.
Еще раз повторяю, что главная проблема Дагестана, как я уже сказала, в рамках существующей российской парадигмы: исламизация Дагестана не может быть остановлена. И салафиты, которые были в 1999 году маргиналами, сейчас являются самой крупной силой. В 1999 году такими ребятами, такими самыми крупными силами были местные бароны-разбойники. Собственно, благодаря этому, попытка освобождения Дагестана салафитами не удалась, потому что салафиты как и всякие фанатики переоценили собственные силы.
Я помню, как мне мэр Хасавюрта Сайгидпаша Умаханов, один из вождей ополчения, рассказывал, что салафиты к нему пришли и даже не предложили как-то договориться, а сказали «Просто бери деньги и уходи» или, может, даже денег не предлагали. Естественно, его это оскорбило и, вот, его ополчение было одним из главных, которое им противостояло.
А сейчас и тот же Сайгидпаша, и многие другие очень сильные когда-то в Дагестане бароны-разбойники – они, на самом деле, заискивают перед этими ребятами, потому что они неостановимы, потому что им нельзя отказать, потому что они крадут людей, потому что у них большие деньги, прежде всего, деньги, которые они вымогают у чиновников, а это деньги, которые чиновники воруют в откатах.
Процесс неостановим. Он неостановим, как мы видим, даже в Европе в значительной мере. Он уж тем более неостановим в Египте. Ну, уж куда уж нашему российскому Сомали?