19 января 2013 в 17:00

Алена Андрэева / TUT.BY

Киностудия "Беларусьфильм" в сегодняшних условиях должна стать кинофабрикой, которая будет способствовать развитию белорусского кино. И не так важно, кем оно будет снято, важно каким оно будет. Об этом в рамках "Дискуссии TUT" говорилось накануне подведения итогов второго Открытого республиканского конкурса кинопроектов на производство национальных фильмов и фильмов в рамках социально-творческих заказов, который проводит Министерство культуры Республики Беларусь.

Участники эфира отметили, что всеми правдами и неправдами средства, выделяемые в стране на кинематограф, направляются в киностудию "Беларусьфильм". Фильмов, на которые выделены средства, страна не видит. Частные киностудии, которых в стране появилось немало, самостоятельно ищут инвесторов на свои проекты. Но зачастую вынуждены обслуживать российских производителей кино. А это никак не способствует формированию современного белорусского кинематографа.

О настоящем и будущем белорусского кино в студии TUT.BY-ТВ говорили:

Людмила Саенкова, кинокритик, кандидат филологических наук, доцент, заведующая кафедрой литературно-художественной критики Института журналистики БГУ;

Павел Иванов, профессор кафедры режиссуры кино и телевидения Академии искусств Беларуси, декан факультета экранных искусств, художественный руководитель творческой мастерской режиссуры ТВ, сценарист;

Андрей Курейчик, киноценарист, драматург, режиссёр, сценарист известных российских фильмов "Любовь-морковь", "Юленька", "Елки", сценарист нашумевшего белорусского проекта "Выше неба";

Андрей Росинский, кинокритик и культуролог;

Александр Левенчук, руководитель кинокомпании NEW WAVE production,

Галина Злобенко, сценарист, преподаватель Академии искусств.

Что следует понимать под словосочетанием "белорусское кино"?

Андрей Курейчик: Для меня признака три. Первое – должна быть белорусская тема. Второе – это должно быть сделано белорусами. Третье – это должно быть для белорусского рынка, белорусского зрителя. Во всем мире эти признаки определяют термин "национальное кино".

Галина Злобенко: Все говорят о ментальности белоруса, но это не только лапти. Это глубокая и очень интересная история. Хотелось бы позитива, потому что белорусское кино – это не только слезы.

Андрей Росинский: Гэта беларуская гісторыя, ландшафты, беларускія героі, якія прысутнічаюць у нашай культуры.

Людмила Саенкова: Вопрос о том, что такое национальное кино, поднимался на различных советах. И ответа до сих пор нет. Однозначно, белорусское кино – это белорусская тема и среда. Но я бы добавила, что это и белорусский дух, атмосфера, среда. Могут быть горшки, соломки и военная тема, но там не будет ничего белорусского. Когда-то давно был снят фильм грузинского режиссера Тенгиза Абуладзе "Древо желания". Когда ее представили на Мельбурнском международном кинофестивале, директор фестиваля сказал: "Спасибо вам, что вы показали мне жизнь, которой я не знал, но которая помогает мне жить дальше". В кино воплощено нечто, что является всеобщим достоянием. Национальная основа присутствует, но каждый человек понимает, что это про него и для него. Поэтому я не соглашусь, что белорусское кино должен делать только белорус. Человек, который проникся духом этой среды, может высказать какую-то идею на основе белорусского материала. Если кино будет высокого художественного качества, оно будет доступно другим людям и принимаемо ими.

Александр Левенчук: Для меня белорусское кино – когда в России сидят люди в зале и говорят: "Вот белорусы отмочили! Вот это кино!". Что там будет? Какой там будет дух? Во что они будут одеты? Для меня это не важно. А в фильмах, которые мы снимаем для России, написано в программке "Россия", а не "Беларусь".

Павел Иванов: На мой взгляд, национальное кино – это общечеловеческая тема, раскрытая через призму этой нации. Хорошее кино, понятное всем.

Людмила Саенкова: Картина "В тумане" была принята громко, и говорили, что это чисто белорусское кино. Но сам Сергей Лозница говорил, что снимал фильм не о белорусах, во всяком случае, не только о них. И вообще тема войны – это повод, чтобы сказать нечто о человеке вообще.

Андрей Курейчик: Размывание границ национального тоже опасно. Есть режиссеры, которые снимают так, что в любой стране мира любой фестиваль дает им призы. Они сами по себе такого уровня мастера, личности, как Тарковский. Европейская страна Беларусь, у которой есть язык, культура, национальное самосознание, собственная эстетика… Мне кажется, в национальном кино все это должно подчеркиваться. Национальное кино – это наше зеркало. Прекрасно, если это понравится россиянам или кому-то еще, но в первую очередь это должно понравиться белорусам.

Такие конкурсы, которые проводит Министерство культуры, направленные на развитие кинематографа, они способствуют развитию белорусского кино?
Александр Левенчук: Я второй год участвую в конкурсе. Считаю, что белорусское кино должно быть со своим режиссером, со своими авторами, своим постпродакшном, инвесторами. Во Франции на кино выделяются деньги, чтобы его не смыло американским кино. Мы должны бороться, чтобы снимать белорусское кино, потому что мы частники, хотя в указе президента сказано, что все участники конкурса - на одном уровне. У нас ниже накладные расходы, у нас свое оборудование, меньше людей (не 800 человек, как на "Беларусьфильме"), и все будет дешевле. Почему мы не можем снять белорусское кино?

Павел Иванов: На самом деле новая экономическая политика в белорусском кинопроизводстве объективна хороша. Но есть субъективные причины, когда все зависит от одного человека. Кто этот человек? Имеет ли он право говорить, что плохо, а что хорошо? На этом мы застряли. Поэтому первый конкурс не выполнил задач, которые ставил глава государства, когда подписывал указ. К сожалению, мы сегодня не сможем уйти от кооперации. Чем больше сторон скооперировано, тем легче отбивается стоимость фильма.

Андрей Курейчик: Альтернативы конкурсу нет. Конкурс – это правильное направление. Весь вопрос, является ли он честным. Я не буду участвовать в конкурсе, пока не пойму, что там честно судят.

Какие у вас есть основания полагать, что судят нечестно?
Андрей Курейчик: Например, Павел перестал быть членом жюри этого конкурса в том числе потому, что внутри этого жюри в прошлом году возникли вопросы, каким образом определились победители. Несколько человек высказало эти сомнения прямо: что, возможно, некоторые проекты были выбраны не совсем коллегиально и что присутствует влияние административного ресурса.

Павел Иванов: Дело в том, что члены комиссии только советуют, но не решают.

Людмила Саенкова: Наверняка, люди руководствуются хорошими критериями, отбирают достойные сценарии. Но на каком-то этапе, уже вне совета, в кабинетах происходит сбой. Это называется коррупцией в области кинематографа. Судя по тому, что ставится, и какие сценарии доходят до производства, дело нечистое.

Я вспоминаю свой опыт, когда я была членом худсовета киностудии. Произошел один эпизод. Был такой режиссер Михаил Якжен. Его страстным желанием было поставить "Ладью отчаяния" по Короткевичу. Он написал прекрасный сценарий. Все шло к тому, чтобы дать ему постановку. На одном из худсоветов мы рассматривали заявку на сценарий. Прекрасная заявка, и режиссер горел этим. Было решено дать ему зеленый свет. Прошло время – Михаил Якженок остался без постановки. Где, когда, кто переплел – отследить невозможно.

Александр Левенчук: Ёсць бюракратычная машына, якая працуе на халастым ходзе, замкненая на самой сабе, ніякіх сувязей з грамадствам і з кінематографам не мае. Гэта проста спісванне грошай.

Галина Злобенко: Я редактор фильмов с огромным стажем, более 30 лет. Я считаю, что на сегодняшний день института редактуры у нас не существует. А ведь все идет оттуда: сначала ищутся темы, и редактор должен растворяться в своем произведении. Я имею отношение к похороненной блестящей работе Павла Иванова. Я собственными руками отнесла на "Беларусьфильм" два года назад 4-серийный сценарий "Играли мальчики в войну". Он соответствовал всем вышеперечисленным параметрам национального кино. Самое главное, это экшн, который нужен массовой аудитории. Я представила сценарий, со мной согласились, – и все, сценарий даже не добрел до участия в конкурсе.

Павел Иванов: Российский инвестор готов был дать 600 тысяч долларов на проект, причем с гарантией проката на одном из ведущих российских каналов. Окупаемость была гарантирована. Сыграл субъективный фактор.

Галина Злобенко: Я ждала, что мне ответят, но через год мне сказали, что не обязаны отвечать.

Андрей Курейчик: Где сбой? Мы имеем в прошлом монополиста, большую киностудию "Беларусьфильм", на которой работает 800 человек, которая размещена в аварийном здании и которую надо обеспечить работой. Понятно, что правдами-неправдами, чтобы не допустить социального взрыва, остановки производства, туда перетягивается большинство проектов. Вроде объявили, что частники и государственные компании на равных. Частники эффективнее, они могут снять лучше, дешевле, быстрее, интереснее, отчитаться, продать продукт. А им отвечают: "А как же наши 800 человек?"

Надо принимать некое генеральное решение. Или делать как "Мосфильм" - из киностудии кинофабрику, которая предоставляет услуги всем, кто желает (режиссерам, частным компаниям). Сам "Мосфильм" фактически ничего не производит, одну картину в год.

Александр Левенчук: На прошлом конкурсе практически все проекты взял "Беларусьфильм". Что запустилось? Какие результаты? Если они не могут запуститься, пусть продюссируют частников, а они будут снимать и отдавать им продукт и прибыли. У нас достаточное количество частных киностудий, которые нашли свою нишу, снимают фильмы, сериалы.

Андрей Курейчик: Меня другое ужасает. Вместо того, чтобы быть потраченными на национальный продукт, культуру и искусство, деньги налогоплательщиков тратятся на бизнес российских телеканалов, на эти же сериальчики.

Кто победил в результате прошлого конкурса? И где результаты победителей?

Андрей Курейчик: Победил "Беларусьфильм", а результат мы увидим через несколько лет. Был проект "Украсть Бельмондо", который принес 100% убытков. Развели руками: извините.

Александр Левенчук: Мы единственная кинокомпания на постсоветском пространстве, которая умеет снимать зомби-хорроры. Наши коллеги на западе организуют свой творческий и производственный процесс так: с первых дублей на площадке присутствует прокатчик, который четко понимает, куда это пойдет. Бывает, кино снимается даже с двумя финалами: один для российского потребителя, другой – для американского. Но люди понимают, зачем они приехали, они посчитали каждую копейку.

Людмила Саенкова: Все прекрасно понимают, что ни один фильм, который создан в ХХI веке на "Беларусьфильме", не принес никакой прибыли. Но это запретная тема, закрытая информация. Я писала большую статью для института культуры, обращалась к Коктышу (директор "Киновидеопроката", - прим.ред.) за данными проката белорусского кино. Он сказал: "Вы что, хотите, чтобы меня сняли потом?" Потому что все прекрасно понимают, что каждый белорусский фильм идет в пустом или полупустом зале. На моей памяти был один случай, когда зрители приветствовали белорусскую картину, фильм "Анастасия Слуцкая". Не самого высокого качества художественное произведение, но массовый зритель аплодировал. "Масакра" был премьерным показом, и там были полные залы. Потом все пошло на спад.

Александр Левенчук: В ХХI веке кино можно собрать на коленях: ноутбук и камера.

Павел Иванов: Организация кинопроцесса у нас отстает на много лет. У нас привыкли снимать по полтора года. В Казахстане снимали национальную картину по моему сценарию. 20 серий я написал за 2 месяца, параллельно они начали готовиться. В результате в августе я начал писать, а 10 января уже идет премьерный показ на главном телеканале. И стоили эти 20 серий 700 тыс. долларов. Был объявлен тендер, который выиграла небольшая успешная частная компания. Вот пример того, что не надо огромных денег, если мы хотим поднять отечественное кинопроизводство.

Людмила Саенкова: На фестивали к нам в Беларусь приезжают малобюджетные фильмы, но это такое качественное кино, которое не стыдно представлять на крупном международном фестивале. Качество фильма не зависит от количество вложенных денег. Все зависит от уровня команды.

Галина Злобенко: Но самое главное, кто определяет тематику и содержание представленных сценарных заявок и работ? Отсюда все идет: или так получается, или это рассчитанная игра. Белорусское документальное и анимационное кино - мирового уровня. Там есть очень крепкие сценаристы, хорошие режиссеры и крепко сложившиеся коллективы.

Андрей Росинский: У нас не давяраюць прыватнаму прадпрымальніку, прыватным прадзюсэрам. А без гэтага проста не запрацуе кінематограф. Прыватнікі будуць арыентавацца на жанры, якія запатрабаваны. А беларускія жанры могуць быць абсалютно унікальнымі: напрыклад, шляхецкі вестэрн XVI стагоддзя, кантрабандысцкі вестэрн ХХ гадоў, авантурная камедыя Заходняй Беларусі.

Павел Иванов: Указ и конкурс изначально этого и хотели.

Людмила Саенкова: Как можно надеяться на лучшее? Я прочитала очень хороший сценарий "Забраны край" Алены Кореновой о Янке Купале и виленской среде, где формировалась литературная сообщество, дух интеллигенции, творческая среда Беларуси. Казалось бы, это должно быть востребовано массовым зрителем, поднимает национальное самосознание. И вдруг один из тех, кто имеет к этому прямое отношение, говорит: "Да кому оно надо, это ваше национальное..?" (дальше я не продолжаю).

Андрей Курейчик: Не надо никакого коммерческого успеха за национальной темой. Никто не требует от Сокурова, который потратил 7 миллонов евро на своего "Фауста" (который, кстати, принес их обратно). Хорошее кино приносит деньги десятилетиями, и никто не требует от него сразу отдачи. Есть коммерческое кино, которое требует постоянной и немедленной отдачи. Но это два абсолютно разных кино. В России этим занимаются два органа: Министерство культуры занимается неоакупаемыми видами кино, дебютами. И есть Фонд кино, который дает деньги на коммерческий кинематограф.

Людмила Саенкова: Когда нынешний руководитель "Беларусьфильма" пришел на это место, первое, что он сказал: "Арт-хаусное кино нам не нужно". И я понимаю его, потому что снимать арт-хаусное кино – большая роскошь. Мне кажется, студии не хватает службы, которая просчитывала бы, какие жанры сейчас нужны, какие стили, темы. А все делается впустую, с потолка.

Андрей Курейчик: Невозможно было просчитать фильм Лозницы. Я разговаривал с продюсером: вся служба – это Лозница и его продюсер, и эта служба умеет подавать документы на европейские, немецкие, голландские гранты.

Какие результаты конкурса Министерства культуры вы ожидаете в этом году? Что-то поменяется?
Людмила Саенкова: Я не оптимист. Я буду им тогда, когда зайду на киностудию и увижу какую-то студию. Пока я вижу развалины. Каждый новый директор приходит и начинает с того, что делает ремонт. Этот ремонт длится уже десятилетия.

Андрей Курейчик: Я уже давно перестал надеяться на господдержку. Хотя это необходимый элемент, но на налаживание всей системы понадобятся годы, если не десятилетия. Я считаю, что наше спасение – независимое кино. В прошлом году были такие. "Выше неба" (который, несмотря на все конфликты с заказчиком, является классическим примером независимого кино), фильм Кирилла Нонга. Сейчас не так дорого стоит снять кино: фотоаппарат, несколько камер, ноутбук, твои однокурсники, друзья, машины твоих друзей и супер хороший сценарий. Так делает Рената Литвинова, Иван Вырыпаев, Гай Германика и вся новая волна российского кино.
Но если окажется, что частные компании эффективнее "Беларусьфильма", это будет страшный удар. Тогда надо закрывать "Беларусьфильм".

Александр Левенчук: Зачем? Пусть это будет фабрика и будет сдавать технику в аренду. Независимые кинокомпании могут снимать кино, не привлекая российский капитал и российских актеров.

Андрей Курейчик: Российское кино, которое мы смотрим (Германики, Сокурова), делают частные компании.

Александр Левенчук: Я с удовольствием буду работать с тем, кто мне будет помогать.

Галина Злобенко: Хорошо, если все, что мы сейчас сказали, услышат те, кто за это отвечают, и дали ответ.

Андрей Курейчик: Культурный слой, который мы создаем, должен быть отражением нашей жизни.

Александр Левенчук: От инвестиций отказываться нельзя. Надо один раз показать, как можно снимать.

Андрей Курейчик: У нас такой мизерный бюджет на кино, что распылять его на нестоящее – просто преступление.

Галина Злобенко: Я преподаю в Академии искусств, читаю лекции в БГУ, веду курс в Университете культуры и искусства. Четыре человека на четвертом курсе, драматурги, сценаристы, стоят перед дилеммой: некуда идти, никому не нужны, никто нас не знает. А у них есть что показать.