Н.БОЛТЯНСКАЯ: К микрофону. В редакции радиостанции убивают за говорение без микрофона. Станислав Белковский.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Ну так, собственно, меня убивать уже бессмысленно, потому что я не отбрасываю тени.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Подожди. После эфира убьем.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Это отличный информповод. Может быть, позовем журналистов? Призываю всех просто прийти.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я начинаю с первого сообщения. Давос. У меня такое впечатление, что наши высшие госчиновники посещают этот форм с одной единственной целью – чтобы на Западе их не забывали. Знак вопроса.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Это бессмысленно, потому что на Западе их никто не помнит, не знает и не будет знать никогда. Они абсолютно бессмысленны. Единственное, что Дмитрий Анатольевич Медведев – он, я уверен... Мы на вы, на ты, я забыл? Он цитировал Лао-Цзы во время выступления в Давосе. Это, конечно, напоминает мне известный анекдот про Вовочку и газету «Женьминь жибао», который я не буду здесь цитировать, потому что он пошловат.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну почему? Пока не приняли закон о борьбе с порнографией, есть такая возможность. (все смеются)

С.БЕЛКОВСКИЙ: Нет, ну, про Вовочку анекдот.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А, да. Просто не политкорректно.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Про Вовочку – это вдвойне. Ну, конечно, поэтому Лао-Цзы он не читал, я в этом абсолютно убежден. Но цитата из Лао-Цзы очень органична для Дмитрия Анатольевича Медведева, потому что он исповедует философию недеяния. Это основной элемент трактата Лао-Цзы. Поэтому его апелляция к Лао-Цзы более, чем уместна. Он ее излагал. А сейчас рекламная пауза, да?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: На этом месте мы сделаем паузу...

С.БЕЛКОВСКИЙ: «Черт побери!» - вскричала герцогиня.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Наш собеседник – Станислав Белковский, президент Института национальной стратегии. Продолжим через минуту.

РЕКЛАМА

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Мы продолжаем «Особое мнение», на этот раз со Станиславом Белковским, который, я напомню, является политологом, президентом Института национальной стратегии. Вопрос вот какой. Станислав Александрович, у оппозиции нет явного лидера с четкими и твердыми убеждениями, и альтернативной программой развития страны. На ваш взгляд, кто?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Я.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Что я?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Ну как? Был задан вопрос, я на него ответил. Я буду лидером оппозиции с альтернативной программой развития страны. Она давно у меня...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А почему вы считаете, что за вас кто-то?.. Что вы кому-то понравитесь в этом качестве?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Потому что русский народ очень любит евреев. Лев Троцкий, например, был организатором Великой Октябрьской социалистической революции.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вы уверены, что у вас пассионарности хватит?

С.БЕЛКОВСКИЙ: (смеется)

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Всё. Всё, на этом месте мы его раскололи. Yes, yes, yes.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да. Конечно, уверен. Абсолютно.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Нет, конечно!

С.БЕЛКОВСКИЙ: Конечно, да! Да, конечно, да.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Поставьте микрофон, пожалуйста. Не ломайте казенное имущество.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Я, во-первых, не ломаю казенное имущество. Вы думаете, я утащу его с собой в новую реальность, где я буду лидером РФ? Нет.

Знаете, Евгений Примаков, Юрий Андропов, Владимир Жириновский является лидером русских националистов, как известно. Всё.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: И все в линеечку для измерения носа и погнали, да?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Нет, ну а, собственно, чего измерять нос? Там харизма же прет, а не нос. Простите, пожалуйста.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Подождите. Ну, шутки шутками. Основная из претензий к современной оппозиции связана с двумя пунктами – нет лидера, нет программы.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Программа есть, это программа «Особое мнение», в которой я выступаю. Лидер тоже есть, это я.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Браво, браво!

С.БЕЛКОВСКИЙ: Всё.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Хорошо. Музыкант Сергей Никитин...

С.БЕЛКОВСКИЙ: «Инцидент исперчен», как говорится.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: ...публично отказался от выступления на юбилее Башмета. Норштейн довольно-таки прямо без дураков публично высказался по поводу сердечной недостаточности Магнитского многоточие Путина и так далее. На ваш взгляд, это что называется, лед тронулся, интеллигенция начинает проявлять свой характер? Насколько силен раскол и между кем и кем этот раскол? Хороший вопрос.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Это называется Перестройка, Перестройка-2, которую я предсказывал еще в 2002 году, что подкрепляет у меня претензии на лидерство в оппозиции.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вам оно надо?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Что?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Лидерство в оппозиции?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Ну, само по себе нет, но для прихода к власти надо. Я собираюсь же прийти к власти.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Зачем вам это?.. Слушайте, ну...

С.БЕЛКОВСКИЙ: Слушайте, ну, когда я приду к власти, вы увидите, зачем. Я же не буду раскрывать всех секретов заранее.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Так, хорошо, продолжайте.

С.БЕЛКОВСКИЙ: И да, естественно, это раскол между властью и активной частью общества, отчуждение активной части общества от власти. Оно происходит, происходит на наших глазах, оно связано с тотальным разочарованием и нежеланием активной части общества верить в то, что эта власть еще на что-то способна позитивное. Это было неизбежно еще 2 года назад и это сегодня происходит.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Шутки шутками, но на сегодняшний день...

С.БЕЛКОВСКИЙ: Никаких шуток нет.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Это мое глубокое убеждение. Существует определенная часть общества, которая недовольна. Причем, как бы сказать, количество этой власти... Вот там пару часов назад мы говорили на эту тему с Андреем Кончаловским.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Надеюсь, что я не опоздал, Андрей Кончаловский не вместо меня здесь был.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Что там такое, вот, вышло там 10, там, 20, там, 30 тысяч человек? Но у меня на эту тему всегда есть контраргумент: в 1968 году 8 человек сказали «Вся страна минус 8 человек – это уже не вся страна». Да?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Знаете, я долгое время занимался изучением мировой истории, а также других научных дисциплин, как говорит Евгения Марковна Альбац, мой кумир. Читал книжки.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Она кто будет в новом режиме?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Директор ФСБ, потому что организовать репрессии против врагов режима лучше Евгении Марковны не сможет никто. Это будет абсолютно бескомпромиссный архитектор репрессий. Знаете, это вам не Патрушев с каким-нибудь Бортниковым. Я уверен, что она уничтожит всех.

Возвращаемся к теме. И Арнольд Тойнби, автор книги «A Study of History» (я говорю это специально для Евгении Марковны Альбац) сформулировал очень четко, что судьбу мировой истории решает 2% населения. При этом совершенно не нужно, чтобы 98% выходили на площадь.

Если мы помним, в марте 1991 года подавляющее большинство населения СССР проголосовало за сохранение Советского Союза.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Сохранился ли Советский Союз? Нет, он не сохранился. Через 9 месяцев он накрылся медным тазом. Поэтому все зависит от активного творческого меньшинства, а не от большинства.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Скажите тогда, пожалуйста. Вот, например, известный диссидент Владимир Константинович Буковский не так давно, перед Новым годом опубликовал очередную эпитафию нынешнему режиму.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Тут же появилось огромное количество слов «Не дождетесь», причем эти слова были высказаны не токмо сторонниками режима, но и его противниками. И вообще вот этот тезис, что, мол, все агонизирует из последних сил, он вызывает странные ощущения.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Что-то все говорят, что агонизирует из последних сил, а оно все никак не съагонизирует.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А оно еще простудится на наших похоронах, да?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да. Мы так думали и в конце 80-х, Нателл. Ну, вы были слишком молоды еще тогда, вы не помните.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ой, спасибо за это. Мы примерно ровесники.

С.БЕЛКОВСКИЙ: (смеется) Спасибо за комплимент. Я-то помню хорошо конец 80-х. Да, мы тоже считали, что советская власть вечна. Мы так считали еще за несколько месяцев до ее полного краха. Я ответил на ваш вопрос.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Есть ли у оппозиции шанс добиться успеха, - этот вопрос из SMS-сообщений, - хотя бы в одном из регионов на предстоящих осенью выборах губернаторов?»

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да. Но при нескольких условиях. А именно при двух. Первое, если оппозиционные партии будут выдвигать единых кандидатов, а не так, как это было на выборах мэра Химок, например, когда выдвинули 5 оппозиционных кандидатов. И второе, если эти оппозиционные партии найдут финансирование. Это можно сделать.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Посоветуйте, пожалуйста.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Что? Где взять финансирование?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Конечно?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Советовать сейчас я не буду, потому что Следственный комитет не дремлет. Правда, сейчас журналисты придут сюда, чтобы освещать мое убийство, которое вы анонсировали.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Мордобой, который я обещала.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да. Но заодно еще придет Следственный комитет, поэтому мне уже не страшно. Пусть приходит и Следственный комитет, чтобы выяснять, поскольку вы убьете меня быстрее, чем Следственный комитет допросит меня о том, где оппозиция возьмет деньги.

Но это можно сделать при условии выдвижения единого кандидата, поскольку нынешние губернаторы многих достали, то есть региональный бизнес готов финансировать оппозиционных кандидатов, но только при одном условии – что они могут выиграть.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Скажите, пожалуйста, а кто не достал? Иногда складывается такое ощущение, что достали все и вся. Потому что когда... Я так понимаю, что вы тоже опоздали не исключительно по причине собственного раздолбайства, а потому что пробки в Москве, правильно?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Как вы догадались?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну да, слегка так.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Какие умные ведущие сейчас на «Эхе Москвы». «Черт побери!» - вскричала герцогиня. Да, конечно. Шампанское, шампанское...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Шампанское с вас потом.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Это пробки-пробки от шампанского.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Снег в январе, подумайте, какая неожиданность, да?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Иногда складывается впечатление, что куда ни плюнь, всюду некий дефолт, такой вот институциональный дефолт.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да, да. Именно так и есть. Это и есть та самая Перестройка-2.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А что вы так радуетесь?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Я обожаю дефолт.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: У вас шансов все равно нет.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Как нет? (смеется) У Троцкого, Андропова, Примакова есть, у меня – нет. Нателла, я значительно моложе их. И красивее. И то, что я опоздал на 7 минут на программу «Особое мнение»...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я на вас буду на 7% меньше голосовать за вас. А программа у вас есть?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Как? Мы уже выяснили, какая.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А, «Особое мнение». А программа, как нам обустроить Россию?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да-да-да, абсолютно есть.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Или 200 лет вместе?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Нет. Подождите-подождите-подождите. Помните, был анекдот про 2 тысячи лет вместе, да?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Или 2 миллиона лет вместе (с динозаврами).

Н.БОЛТЯНСКАЯ: 200 лет как жизни нет.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Нет. Конечно, есть. И более того, я много раз излагал. Если вы хорошо готовились к эфиру, вы бы не задавали этот вопрос. У меня программа трансформации России в конституционную монархию, и трансформация...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А кто монархом? Только не говорите о себе. Шансов нет.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Нет, подождите. Ну, слушайте, ну, без прибора, естественно. Естественно. Монархом будет наследник династии Романовых принц Гарри, младший сын принца Чарльза. Это совершенно очевидно.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А что он из себя представляет как властитель?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Это совершенно не важно, потому что править буду я.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Боже, какой ужас.

С.БЕЛКОВСКИЙ: От его имени. Я буду шефом канцелярии Его императорского Величества и буду править. Мы сейчас, когда вы будете меня убивать, мы все обсудим. После эфира.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Что может способствовать падению режима?» - спрашивает Дмитрий.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Подождите, я еще программу не закончил. У меня есть второй пункт – это трансформация экономики из нефтяной в транзитную. То есть смена основной составляющей этой экономики с экспорта нефти и газа на транзит грузов между Азией и Европой. Это не смешно. Если построить высокоскоростную железную дорогу от Владивостока до Роттердама...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: И тоннель от Бомбея до Лондона.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Нет, тоннель от Бомбея до Лондона – это другой проект и не мой. То можно увеличить долю России в транзите грузов между Азией и Европой с 0,2%, которые есть, имеют место на сегодняшний день, до 20%, то есть в 100 раз. Это научно обоснованный факт. Соответственно, это приведет к смене модели экономики. Конституционная монархия является фактически формой (НЕРАЗБОРЧИВО) парламентской республики, потому что я абсолютно убежден, что...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да вы посмотрите на этот парламент!

С.БЕЛКОВСКИЙ: Подождите. Нет, этот парламент меня совершенно не интересует.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А где вы другой возьмете? Выберите?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да, конечно. Конечно.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Смешно. Уже.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Лично я и выберу. Борис Николаевич в 1993 году выбрал новый парламент. Чем я хуже, в конце концов? Вот.

Таким образом, вот, собственно, 2 пункта. Парламентская республика, потому что пока мы не уйдем от президентской республики, эта система коррупции и кумовства никогда не рухнет, которая сейчас нами владеет. И смена модели экономики с нефтяной на транзитную, с энергетической на транзитную. Это очень простые вещи, очень простые. То, что оппозиция не может их сформулировать, связано только с одним – что оппозиция является частью власти.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Это так?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Она сидит в баре GQ напротив Кремля и ждет, когда же позвонят из Кремля, блин, и позовут нас на какие-нибудь должности.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вы не боитесь, что вам в глаз дадут за такую позицию?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Как? Подождите, вы собирались меня убить после эфира.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Нет, ну, это я.

С.БЕЛКОВСКИЙ: И с чего я должен бояться вообще после этого? Убить меня 2 раза невозможно – я не переоцениваю себя в этом смысле. То только у кошек Вискас 6 жизней, а у Станислава Александровича Белковского только одна. Поэтому мне уже ничего не страшно после того, что вы обещали.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, посмотрите, Станислав Александрович, ведь, это люди, которых все обвиняют... Вот, только ленивый, только глухонемой, только утюг не обвиняет их в том, что они существуют на какие-то абстрактные деньги мировой закулисы.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Почему? Я их совершенно не обвиняю.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: При том, что если бы это было так, они...

С.БЕЛКОВСКИЙ: Видимо, я – утюг. (смеется)

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да. Распрекрасно жили где-нибудь в другом месте и, может быть, себя гораздо лучше чувствовали, чем здесь.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Эти люди получают нападки и с тех, и с других сторон, а вы их упрекаете еще в том, что они, скажем так, наемная оппозиция Кремля. Так?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Нет, нет. Нателла. Вы слишком отвлеклись на вопросы так называемых радиослушателей. Я не утащу микрофон, извините. Просто мне так удобнее...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я проверю потом. Прежде, чем в глаз давать. (все смеются)

С.БЕЛКОВСКИЙ: Ну, я говорю, что коли мне терять уже нечего, могу и утащить. Нет, я совершенно не обвиняю, что они живут на деньги Кремля. Понимаете, если бы они жили на деньги Кремля, это, по крайней мере, было бы объяснимо, их позиция была бы объяснимой, их можно было бы пожалеть, поцеловать в лобик.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не хочу я никого целовать в лобик. Можно?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Подождите. Я не предлагаю вам целовать в лобик. Я говорю «Их можно было бы при определенных условиях поцеловать в лобик», при этом я не предлагал это делать вам.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Спасибо.

С.БЕЛКОВСКИЙ: (смеется) Хотя, трупы принято целовать в лобик. Я говорю о том, что они хотели бы, чтобы Кремль их купил. Их Кремль не покупает. Но поскольку они этого страшно ждут, поэтому ничего не могут сделать. Ставлю микрофон на место.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну хорошо. Блистательно Белковский как всегда на позитиве даже после пробки на январском морозе. Это не значит, что он будет лидером оппозиции, это я вам говорю.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Это значит.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Умоляю, анекдот про Вовочку».

С.БЕЛКОВСКИЙ: Венедиктов меня убьет, а это страшнее, чем угроза убийства с вашей стороны.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Понятно. Хорошо. Продолжаем разговор. Скажите, пожалуйста, вот, с вашей, например, точки зрения, то, что происходит сегодня, скажем, буквально сегодня в нынешний день календаря Государственная Дума принимает 2 закона – антитабачный закон, который вам как человеку некурящему, видимо, фиолетов...

С.БЕЛКОВСКИЙ: Нет, я полностью его поддерживаю, потому что когда запах табака исходит особенно от женщин, меня это раздражает.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: И второй закон связан с запретом пропаганды гомосексуализма. Принятие этого закона сопровождалось определенными событиями в жизни нас с вами, граждан России. Меня очень напугал тот факт, что некие люди, которые выполняли непротивозаконные на тот момент действия, были безнаказанно подвергнуты насилию. Это что означает?

С.БЕЛКОВСКИЙ: (НЕРАЗБОРЧИВО) были подвергнуты насилию?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да, девушки, которые начали целоваться перед Государственной Думой, были подвергнуты насилию при полном непротиводействии полиции.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Вы знаете, дело в том, что этот закон не является издевательством над здравым смыслом в современной РФ. Я прошу прощения как филолог филолога за использование слова «является», которое является дурным тоном. Потому что руководство администрации президента в лице первого и второго лиц, правительство в лице нескольких ключевых его фигур, безусловно, относится к гей-сообществу. Я не вкладываю в это никакого отрицательного смысла, потому что я сам к гей-сообществу не принадлежу, но не испытываю к нему никаких негативных эмоций. Но в стране, где геи играют ключевую роль, а особенно контролируют несколько важнейших корпораций, например, Газпром, принимать закон о запрете пропаганды гомосексуализма – это, скорее всего, недобросовестная конкуренция. Видимо, люди не хотят, чтобы гей-сообщество пополнялось, потому что тогда сократится социальная база гей-сообщества, то есть вырастет конкуренция за то, собственно, кто кого...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Станислав Александрович...

С.БЕЛКОВСКИЙ: ...ужинает и танцует.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я не могу это выслушивать. Я вас прерву хотя бы на новости. Станислав Белковский, я напомню.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Спасибо.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Пожалуйста.

НОВОСТИ

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Мы продолжаем программу «Особое мнение». Станислав Белковский предложил мне различные способы обходиться с его трупом после того, как я его убью. Итак. Уважаемый Станислав...

С.БЕЛКОВСКИЙ: Ну, в хорошем смысле. Я ничего не имел в виду.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: В хорошем смысле слова.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Уважаемый Станислав Александрович, - это вопрос от Чеботарева, - вы считаете, Координационный совет оппозиции непригодным для противостояния Путину. Есть только 2 пути – кровавое восстание с неизвестным выходом из него и отстранение его от власти конституционным путем при неравной борьбе с силовыми структурами. И тот, и другой путь обойдутся обществу очень дорого с малыми шансами на успех».

С.БЕЛКОВСКИЙ: Координационный совет оппозиции мертв, нечего его обсуждать. Не будем тратить эфирное время, которое столь пригодно для рекламы имени Евгении Васильевой и Анатолия Сердюкова, как только что мы услышали.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А что вам не так? Вернемся к этому, о’кей?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да. Ничего, всё так. Такая программа на «Эхе», по-моему, существует «Всё так», если я ничего не путаю. А что касается механизма взятия власти, то по мере накопления усталости Владимира Владимировича Путина это придет само собой. Несмотря на то, что сама методология взаимодействия Владимира Путина и Дмитрия Медведева, безусловно, описана в Библии. Это никто не может понять, кроме меня, конечно, и тебя, после того, как... Ой, и вас, простите, пожалуйста, после того, как...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, мы уже сознались, что мы на «ты».

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да. После того, как я вам об этом расскажу. Это отец и сын, да? Отец же должен распять был сына? Распял. Воскресить должен был – воскресил. И, ну, собственно, Дмитрий Анатольевич повисел немножко на кресте, правда, сам этого не поняв. Разбойников там полно, их не двое, значительно больше – с этим проблем нет ни малейших ни у Дмитрия Анатольевича, ни у Владимира Владимировича. Поэтому, конечно, вот этот тандем – он существует, кто бы что ни говорил, это тандем отца и сына.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, это, братцы, о другом.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Сын может раздражать отца и часто раздражать, но от этого он не перестает быть сыном, то есть не перестает быть тем, перед кем у отца есть системообразующие фундаментальные обязательства. Поэтому, конечно, Путин готовит в 2018 году своим преемником снова Медведева.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ужас-то какой.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да. Но думаю, что тотальная усталость, которая проявляется в попытках Владимира Владимировича пошутить над собой и собственным народом, там, путем предоставления гражданства Жерару Депардье, представления Бреду Питу и Анжелине Джоли пожениться в России и так далее...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Станислав Александрович, а где мы упустили возможность давать господину президенту или премьер-министру пошутить над нами?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Мы упустили ее, я думаю, в начале нулевых годов, то есть лет 10 назад. И надо сказать, что мы с вами, Нателла, и радио «Эхо Москвы» в том числе (в том числе, заметьте) сыграли в этом значительную роль. Потому что мы были очень снисходительны к нему. Нам казалось, что он в состоянии. А он не в состоянии.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вам казалось?

С.БЕЛКОВСКИЙ: В определенные моменты – да. Не то, чтобы в состоянии совершить какой-то прорыв, но что это меньшее зло, это маленькое зло.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Это вы о себе говорите, да?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Я говорю о всех нас, потому что я очень внимательно слушал «Эхо Москвы» все эти годы. И это изливалось из эфира «Эха Москвы». На меня. Даже тогда, когда я в студии не был, а в студии я был довольно редко. Поэтому я говорю не только о себе. Может быть, я говорю не о вас, но о себе и «Эхе Москвы» я точно говорю.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, давайте каждый за себя. Вы за себя, а «Эхо Москвы» за себя. О’кей?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Не, ну я слушал «Эхо Москвы», я слышал это.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, это ваши впечатления. О’кей, продолжаем.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да, мои. Конечно, мои-мои. Я просто подчеркиваю, что слушал «Эхо Москвы» и поэтому призываю всех рекламодателей, поскольку я слушаю, а я – крупный потребитель разного рода услуг, пожалуйста, да... Тем самым я, собственно, по предварительной договоренности с Алексеем Алексеевичем Венедиктовым рекламирую рекламные возможности (извините за тавтологию) радиостанции «Эхо Москвы».

Так вот. Логика маленького зла завела нас в тупик. И завела нас в тупик потому, что Россия оказалась в ситуации, когда нужно не маленькое зло, а когда нужно определенные реформы. Нужна не консервация ситуации, а нужен прорыв. А для прорыва Владимир Владимирович не годится. Основная черта психологическая... Я вам как психотерапевт уже, а не как филолог филологу, Нателла, хочу сказать, что основная черта Владимира Владимировича – это сиротство.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Как блаженство.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Это ощутить сиротство как блаженство, да. А он его ощущает. Понимаете, вот этот закон Димы Яковлева, если анализировать его не с политической точки зрения, а с личностной, с точки зрения психологии того человека, который его пролоббировал вопреки всему и вопреки даже многим собственным чиновникам типа Сергея Лаврова, Ольги Голодец, некоторых других, которые выступали против закона, презрев бюрократический этикет, требующий беспрекословно подчиняться президенту.

Понимаете, он – сирота... То есть там есть проблема, связанная с неустановленным отцовством Владимира Владимировича. Я встречался с некоторыми сотрудниками администрации президента. Я сейчас заканчиваю книгу о Владимире Путине, которая выйдет в Германии этой весной по-немецки, потому что я решил стать немецким писателем, ибо Венедикт Васильевич Ерофеев, мой любимый русский писатель сказал, что философия в России должна быть немецкой. Я решил это немножечко адаптировать к...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: От себя к Владимиру Владимировичу, пожалуйста.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да. Не от себя, от Венедикта Васильевича к Владимиру Владимировичу. Там сотрудники администрации президента заклинали меня об этом никогда не говорить, тем самым простимулировали меня, безусловно, об этом сказать, что есть проблема – непонятно, кто отец Владимира Владимировича. Он с детства ощущал себя сиротой. И если мы посмотрим на отношения Путин-Собчак (Анатолий Александрович), Путин-Ельцин – это отношения неустановленного отцовства.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Слушайте, это где-то уже было. Сапожник, путешественник, неустановленное... Где я это читала? Не помните?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Знаете, вы столько читаете. Я не могу за этим следить.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да вы прекрасно знаете, о ком я говорю.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Ну, естественно. Ну так скажите, не кокетничайте.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Понятно.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Я понимаю, что для 20-летней женщины кокетничать – это нормально.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ой, спасибо вам большое на добром слове. Но говорю я об Иосифе Виссарионовиче.

С.БЕЛКОВСКИЙ: (смеется)

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Как фамилия была путешественника? Умираю, не могу вспомнить фамилию.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Ну, подождите, вы меня убьете, потом вы умрете, поэтому...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну ладно, ну, напомните путешественника. Тяжело.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Значит...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А, то есть вы уклонились от ответа на этот вопрос. Хорошо-хорошо.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Я уклонист вообще. Путин всегда искал отца. Он – сирота по духу. Он нашел отца в Собчаке, но Собчак Анатолий Александрович, к сожалению, умер. Он нашел отца в Ельцине, и Ельцин сделал его президентом как сына, потому что Ельцин мечтал о сыне всегда (у него было 2 дочери). И эта ситуация абсолютно симметричная. Меня удивляет, что никто не обращает на это внимания как у Ельцина было 2 дочери, так и у Путина 2 дочери и мечта о сыне. И, вот, он нашел сына – это Медведев. Поэтому говорить о том, что Путин просто уберет Медведева – нет, он будет унижать Медведева, он будет третировать Медведева, он будет кричать «Покажи дневник!»

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Пржевальский.

С.БЕЛКОВСКИЙ: «Двойка где? Чего, что? Кошмар, ужас! пойду в школу. Где завуч?» Но это не значит, что он хочет уничтожить Медведева. Он хочет ему счастья, и поэтому, конечно, Медведев останется при Путине как сын.

И это сиротство сблизило его с Абрамовичем Романом Аркадьевичем, тем самым человеком, который сыграл решающую роль в конечном решении вопроса о том, кто будет преемником Бориса Ельцина, потому что Абрамович – тоже сирота. И вот этот сиротский закон, запрещающий усыновлять американцам русских сирот – это абсолютное внутреннее глубочайшее выражение этого путинского сиротства, потому что его не усыновила Америка! Он очень хотел быть американским сыном, он, когда приезжал в первый раз еще на саммит в Окленде в 2000 году, он смотрел на Клинтона с восхищением. Это было видно. И, вот, Америка его не усыновила. Не усыновила его Америка, она его отвергла.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А у вас есть такой комплекс?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Нет.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы себя не ощущаете Майклом Муром, который, возможно, говорит и вполне справедливые вещи...

С.БЕЛКОВСКИЙ: С тех пор, как я похудел на 20 кг, не ощущаю.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ага.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Раньше ощущал.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть вы...

С.БЕЛКОВСКИЙ: Хотя, я и не претендую на эту всемирную славу.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы в свое время были одним из глашатаев этого режима, сегодня вы...

С.БЕЛКОВСКИЙ: А вы знаете, все были глашатаями этого режима.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я – нет. Точно знаю.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Вот, может быть, вы лично нет, Нателла, да, потому что я слушал много ваших передач. Но на радио «Эхо Москвы» много ведущих были. И остаются.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Это претензии к главному редактору.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да, я... Я еще раз повторяю, никаких претензий к вам. Но это было. И мы были искренними глашатаями этого режима, потому что нам казалось, что маленькое зло лучше большого. Но сейчас мы говорим не об этом, мы говорим о сиротстве, о психологической абсолютно подоплеке этого сиротского закона. Америка не усыновила Владимира Путина...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А он не усыновил вас.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Она не признала его... Что?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А он не усыновил вас?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Простите, пожалуйста, у меня с родителями все в порядке, дай им бог здоровья, и я не нуждаюсь в усыновлении.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: О’кей.

С.БЕЛКОВСКИЙ: И...

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Америка не усыновила Путина.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да, Америка не усыновила Путина, то есть она не признала его легитимной фигурой... Это страшная обида, это страшный комплекс и травма, поэтому он не даст Америке усыновить и всех остальных русских. Да.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А...

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Нашему царю показали фигу, умрем все до последнего». Примерно так?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Это не вопрос царизма. Понимаете, Путин не царь по психологии. Он – маленький человек, он – Акакий Акакиевич. Это «Шинель».

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Как жить будем дальше с ним?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Ну, живем же как-то, пока вы меня не убили.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не, ну, хорошо...

С.БЕЛКОВСКИЙ: И не отвезли в багажнике.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: К себе домой, причем, что характерно.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Нет, совершенно не обязательно. Водитель мой знает, куда везти.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Есть ли еще надежда, что Медведев победит в ожесточенной борьбе Путина и даст стране демократию?»

С.БЕЛКОВСКИЙ: (смеется)

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я не шучу. Это вопрос такой пришел.

С.БЕЛКОВСКИЙ: (смеется) Извините, пожалуйста.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Многие продолжают убеждать, что есть.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Нет, ну... Сын не собирается побеждать отца. Он собирается перенять от него власть и никакой демократии он стране давать не собирается. Другое дело, что Дмитрий Анатольевич находится в глубочайшем неадеквате, поэтому что он там думает, вообще не важно.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: А кто в адеквате кроме вас?

С.БЕЛКОВСКИЙ: А зачем еще кто-то?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Понятно.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Мы их подберем.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Полминуты на 2 вопроса. За что вы так ненавидите оппозицию и за что вы так ненавидите Россию?

С.БЕЛКОВСКИЙ: Давайте, все-таки, решим, кого я ненавижу, оппозицию или Россию?

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Быстро! Уже 10 секунд осталось.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да. Оппозицию я... Понимаете, Россию я люблю святой любовью как мать. В смысле не я как мать, а она как мать (Эдипов комплекс). А любовь к матери-родине – это Эдипов комплекс, как сказал Вагрич Бахчанян. А оппозицию я не ненавижу, потому что ненавидеть можно кого-то сильного и серьезного. А вот этот фуфло... Понимаете, к нему нельзя испытывать сильных чувств.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Всё! Время истекло.

С.БЕЛКОВСКИЙ: Да.

Н.БОЛТЯНСКАЯ: Станислав Белковский в программе «Особое мнение».