Опубликовано 03.08.2012 14:40
До того, как авиалайнеры отменили календарь, отпуск назывался августом и нью-йоркцы проводили его в Катскильских горах, благо горы эти расположились под мышкой у Нью-Йорка. На машине - часа два. Свой звездный час Катскилы пережили в начале ХХ века, когда недалекие горы открыли для себя нью-йоркские евреи. Живя в зверской тесноте "коммуналок" Ист-энда, они тосковали по простору - и прохладе. Этого товара было вдоволь в горах, заманивавших горожан, еще не знавших кондиционеров, прохладными летними ночами. Фермы стали гостиницами, потом - курортами. Отдыхавших развлекали американские Райкины, артисты разговорного жанра, которые постепенно приучили и всю Америку к ипохондрическому еврейскому юмору, столь ценимому поклонниками Вуди Аллена. Последней звездой катскильской плеяды стал Джеки Мейсон, веселивший своими политически некорректными монологами Бродвей, Горбачева и королеву Елизавету. В годы расцвета, сразу после Первой мировой войны, здесь было 500 фешенебельных отелей - с бассейнами, полями для гольфа и еврейской кухней. Как ни странно, главной ее гордостью считался борщ, в честь которого Катскилы получили кличку 'borsch belt' - "борщевой пояс."
С годами, однако, здешний курортный бизнес, проигрывая тропическим пляжам, иссох на корню. В надежде оживить район и вернуть ему былую славу, власти штата затеяли рекламную кампанию. Ее цель - найти Катскильским горам новое прозвище, в котором вместо изрядно забытого борща должны фигурировать другие соблазны. Организаторы получили 3714 предложений-"слоганов". Лучшими среди них признаны такие: "Пик совершенства", "Всегда в сезоне", "Найди себя в Катскилах" и "Альпы для хиппи". По-моему, эти выспренные лозунги не работают, ибо не передают тайной прелести гор, которые еще индейцы считали и называли "волшебными". Вспомнив о своем мистическом прошлом, Катскилы, обойдясь без рекламы, предложили себя американским буддистам. Недорогая земля, малолюдность, близость к Нью-Йорку и разлитый в здешней природе покой привлек сюда монастыри. Сегодня они представляют почти все ветви древнего буддийского древа.
У Гудзона, возле поселка, который с обычной американской путаницей зовется Каиром, расположен городок китайских буддистов. В одном только храме святых аратов - пять тысяч статуй. У каждого из достигших просветления монахов - своя история, на которую они намекают позой, жестом, одеждой или улыбкой. Но для чужака-пришельца храм остается немым, как церковь для китайца.
На западе, где буддийская география помещает рай, стоит японский монастырь. Уже у ворот вас встречают ласковые олени, будто знающие, что один из них был Буддой в прошлом рождении. Черно-белая геометрия приземистых построек отражается в холодном горном озере с ручными золотыми карпами. Внутри монастыря все пусто и голо: полупрозрачные раздвижные стены и пружинящие под ногой циновки, из украшений - дымки курений, напоминающие о том воздушном замке, которым буддисты считают реальность. Зимой тут так тихо, что слышно, как огромные - с блюдце - снежинки лепят метровые шапки на ветках кривых японских сосен.
В центре Катскильских гор, на вершине крутого холма стоит самый красивый монастырь - тибетский. Здесь все золотое - шелковые иконы-мандалы, атласные подушки для медитаций, позолоченные будды и бодисаттвы. По вечерам над монастырем раздается протяжный, как и положено в горах, вой длинных тибетских труб. Их можно услышать в лежащем чуть ниже Вудстоке. В этом городке все устроено по вкусу чудаков, ищущих на Востоке того, чем их обделил Запад. Для них Вудсток держит "Ярмарку дхармы" - конгломерат лавок с ритуальным товаром. В них можно встретить тибетского ламу, нью-йоркского профессора, рокера с татуированными иероглифами и просто бродяг без определенных занятий, но с широким кругом интересов.
Когда я заходил сюда в последний раз, хозяин - индус с косой - поставил запись буддийских мантр. Голос показался знакомым. Оказалось, Борис Гребенщиков, который как-то записал в Вудстоке свой тибетский альбом.
Всякая религия, говорят историки, начинается с чуда. Человек открывает, что земля не всюду одинаковая. В Катскилах нельзя не ощутить благотворного потока, который омывает душу неспешной струей. Поэтому индейское название "Волшебные горы" кажется столь бесспорным и заслуженным, что других Катскилам и не нужно.