Георгий Мирский, доктор исторических наук : Ситуация в Сирии
01.08.2011 | 15:52

Перед каждым диктаторским режимом, когда он чувствует, что земля начинает гореть у него под ногами, возникает два варианта действий. Первый – это давить, топить в крови, ни в коем случае не показывать слабину. Второй – наоборот, попытаться выпустить пар из котла, пойти на какие-то уступки, обещать реформы, кого-то уволить из руководства, и так далее. Вот, скажем, Саддам Хусейн в Ираке – он не поколебался бы утопить в крови полстраны. Поэтому люди, зная это, даже не пытались пробовать восставать.

А Башар Асад скорее напоминает последнего иранского шаха, который сначала берёт солдат, стреляет в упор, расстреливает из пулемётов демонстрантов, потом попытался пойти на какие-то уступки, в результате всё потерял. Башар Асад человек как правитель слабый. Он не должен был стать президентом. Знаете, его брат должен был стать. Но брат не учёл, что если ты мчишься на Мерседесе со скоростью 200 километров в час, ты можешь не вписаться в поворот. Он не вписался и погиб в автокатастрофе. И стал президентом вот этот человек, глазной врач, работавший в Лондоне. Вот, он стал президентом.

Что он сделал? Он, с одной стороны, давит и душит страну в крови. Это приводит ко всё большему ожесточению людей. У каждого из убитых (тысячи людей убиты) есть родственники, друзья. И всё это постепенно приобретает такой лавинообразный характер. С другой стороны, он пошёл на какие-то, вроде бы, уступки, кого-то уволил из начальства, пообещал реформы, пообещал многопартийную систему, и так далее. Это даёт людям возможность думать: ага, всё-таки на какие-то уступка эта власть пойдёт, она даёт слабину. Если давить и давить, то, в конце концов, мы и самого его свалим. Получается, что ни то, ни другое по-настоящему не действует.

Вместе с тем, когда я говорил об иранской революции, надо понимать, разница в том, что тогда против шаха выступила сплочённая сила во главе с великим харизматическим лидером с ясно определённой целью. Причём, с религиозными идеями. Это был Рухолла Хомейни. Здесь этого нет. Оппозиция раздроблена. Там есть и Братья-мусульмане, которые вообще хотят установить исламское государство. Есть суннитские националисты, которые хотят избавиться от господства алавитской секты, которая правит... и так далее. Так что, в этом смысле, у Башара Асада шансы продержаться гораздо больше, чем у шаха, ввиду слабости оппозиции. Это первое.

Второе. Внешняя сторона вопроса. Каддафи тоже действовал кровавыми методами. Против него поднялась половина страны. И тут на помощь пришёл запад. Но здесь запад не придёт. Вот, в чём дело. И если кто-то из оппозиции рассчитывает на то, что повторится ливийский сценарий, значит, будут бомбить военные объекты Башара Асада, и так далее, то не будет именно потому, что уже хватит, что уже есть какая-то определенная мера, черта, за которую переходить нельзя.

Не выпутавшись из Ирака полностью, завязнув в Афганистане на долгие годы, ведя новую, ненужную никому, бесполезную войну в Ливии, западные державы не могут себе позволить атаковать ещё одну мусульманскую страну. Тем более, что, если вы помните, удар с воздуха по Ливии, по Каддафи, был нанесён после того, как Лига арабских государств дала добро. А здесь, в отношении Сирии, этого не будет. Ни в коем случае. Так что даже формального официального предлога, для того, чтобы начать интервенцию, нет. Значит, на помощь извне повстанцам рассчитывать не приходится.

Я считаю, что у режима есть шансы какое-то время продержаться. Во всяком случае, в ближайшее время он, видимо, не падёт. Но морально-политический вердикт ему уже начертан. Легло уже такое жуткое, тёмное, кровавое пятно, что, конечно, в историческом, долговременном плане, этот режим обречён.

Но именно эти два фактора – отсутствие единства оппозиции во главе с каким-то великим лидером и нежелание запада вмешиваться в эти дела могут привести к тому, что такая жуткая ситуация будет сохраняться какой-то неопределённый срок. Вот и всё.