Ruthenorum radicalium, [10/19/2025 9:20 AM]
ᚼ ОТНОШЕНИЕ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИИ К ДОНУ

Долго оставаться Добр. Армии на Дону было неприятно и даже небезопасно. На её глазах рос, организовывался самостийный Дон. Атаман Краснов оказался талантливым, трудолюбивым организатором, администратором и политиком. «Краснов», говорит Деникин, «правил хозяйственно с огромной энергией и не разбирая средств, проявляя какие-никакие способности и твёрдость воли». Он не только дал подходящий военный лад казакам, но приступил к формированию и обучению, согласно предписаниям военной науки, целой постоянной армии с лиц призывного возрасти без какой-либо разницы между казаками и неказаками. В освобождённых от большевиков местах обновил правовой лад и дал возможность нормально функционировать судебной и административной власти, и для подходящего контроля над ними и гарантий законности их деятельности приступил к формированию своего Донского Сената. «Обывательская жизнь области», признал впоследствии Деникин, «начала входить в норму, образуя понемногу условия внешнего лада и благополучия». Осознавая, какое большое значение имеет для развития края и успешной его обороны денежная независимость, он обновляет печать донских денежных знаков, что было начато ещё в годы Каледина. Чтоб морально оправдать в глазах населения борьбу с большевиками, укрепить силу его сопротивления и не ограничивать содержания его чисто материальным моментом обороны своего добра от коммунистического грабежа, Краснов пробуждает местный, Донской патриотизм, пытается устроить своё Донское¹. В Новочеркасске успешно печатаются свои войсковые уставы, пишется география Дона, появляется своё донское чтение для школ; распространяется среди населения история Дона, и эту историю учат в школах, где ежедневно следом за молитвой поётся Донской гимн. Над Атаманским дворцом висит свой Донской флаг. С Украиной, Германией налаживаются дружественные отношения. В общем, строится реальное государство.
Могла ли Добр. Армия всё это видеть и терпеть?
Донской флаг колол добровольческим генералам глаза, донской гимн был для них простой казачьей песенкой, и они с издёвкой смеялись над «выдумками» Донского Атамана. Краснов пишет:
«Разлад между Доном и Добровольческой Армией начался с мелочей, но обрёл тяжёлые формы в следствие крайнего самолюбования Деникина. Его постоянно раздражала мысль, что Войско Донское находится в добрых отношениях с немцами, и что немецкие офицеры бывают у Атамана. Ген. Деникин не думал о том, что благодаря этому, Добр. Армия безотказно получает оружие, набои, и офицеры идут к сему через Украину и Донщину в целом свободно, но он видел в этом измену союзникам».
Деникин хорошо знал это, но по-фарисейски закрывал глаза, оправдывая себя тем, что, в конце концов, военное имущество, какое немцы дают Краснову, а тот ему — не немецкое, а бывш. российской армии. Непримиримо настроенный против немцев и украинцев он говорить с ними не хотел, но имущества, которое было в их распоряжении, ему как раз не хватало, и он ничего не имел против того, чтоб, оставаясь чистеньким, верным союзникам, не запятнанным никакими отношениями с врагами и предателями, получать всё необходимое через Донского Атамана. Пускай тот пачкает свои руки знакомством с людьми, которые ему, Деникину, не компания, а он с этого будет иметь пользу, когда нельзя распоряжаться всем Доном. По свидетельству немецкого командования на Дону, майора Кохенгаузена, Добр. Армия получила от немцев через кубанцев 20.000 карабинов и 10.000.000 набоев, а Краснов получил от них оружия и прочего имущества на 150.000 душ. По данным же полк. Добрынина, численность военных в Донской Армии не превышала 52.500 душ. Став «историком», Деникин теперь пишет:
«Вряд ли история с точки зрения русской национальной идеи осудит ген. Краснова за то, что он в 1918 году признал Донщину «невоюющей» против немцев страной, воспользовался обеспечением немцами западных границ области и добывал через их посредничество войсковые запасы бывшего российского юго-западного фронта.
В том положении для Донщины иного выхода не было».

Ruthenorum radicalium, [10/19/2025 9:20 AM]
(продолжение)

Краснов докладывает:
«Ген. Деникин хотел, чтоб Войско Донское было Донской областью, с кое-какой автономией; он не соглашался признавать Донскую Армию, но желал иметь донские полки там, где они будут необходимы; он решительно шёл к тому старому режиму, про какой в современных условиях Атаман не мог и заикнуться, и Деникин занял враждебную позицию к Атаману, считая его главным виновником шовинистической политики Дона. Но пока у Донского Атамана на фронте была 60.000-ая армия, а у него в совокупности с кубанцами насчитывалось 12.000, пока всё снабжение шло через Донского Атамана, взявшего на себя роль посредника между Украиной и немцами с одной стороны, и Добр. Армией с другой, Деникин молчал».
Зато не молчали добровольческие офицеры, которые разделяли отношение своего начальства к Дону.
Краснов продолжает:
«Что такое было Всевеликое Войско Донское для офицера Добр. Армии? Донская область, Донская губерния — и больше ничего. Казаки — четвёртые полки кавалерийских дивизий, штабная конница, защита обозов и конвой — словом, презрительно-ласковое — «казачки». Имея на Дону убежище, офицерство не считало себя чем-то обязанным, вели себя невежливо, никого и ничего не стыдясь. Образуя пьяные дебоши, они насмешливо прозывали «Всевеликое Войско» «Всевесёлым».
Донцы со своей стороны не миловали добровольцев². Когда один добровольческий генерал начал укорять за отношения с немцами, то командующий Донской Армией ген. Денисов ответил, что, имея территорию и народ, её населяющую, Войско Донское не может пойти от них, как делает это Добр. Армия, ибо «Войско Донское не странствующий музыкант, как Добр. Армия». Про это донесли Деникину, и позже, когда прибыли союзники, то в его штабе так им охарактеризовали Дон: «Войско Донское — это проститутка, какая продаёт себя тому, кто ей заплатит». Прознав об этом, остроумный Денисов, ответил: «Передайте добровольцам, что если Войско Донское проститутка, то Добр. Армия это кот, который пользуется её заработком и живёт за её счёт».
Атмосфера накалялась, отношения всё больше портились. Небезопасно было долго держать и кубанцев в такой атмосфере враждебности и самостийничества. Надо было идти на Кубань.

П. Сулятинский. Очерки с истории революции на Кубани // Прага, 1926. С 176-179

____
¹ Констатируя, что казаки не имели уклона в российский патриотизм и что у них была привязанность к собственным станицам, Деникин иронично относится к Донскому патриотизму («родные станицы», «родные защитники» и т. д.) и осуждает старания Краснова и его сотрудников, развить его, именуя сей патриотизм — шовинизмом. Но ещё с большим правом можно назвать шовинизмом именно российский патриотизм, во имя которого Деникин всё время боролся с донскими и кубанскими самостийниками.
² Добровольцы в своих мемуарах постоянно констатировали факт враждебного отношения казаков к паразитирующим на казачьей шее добровольцам