Шпенглер о природе большевизма и России
Освальд Шпенглер, "Годы решений", 1933 • October 10 at 12:28 PM
«“Москва” — таинственная и совершенно непредсказуемая для европейского мышления и чувствования, ставшая после 1812 года решающим фактором для Европы (когда она ещё политически к ней относилась), а начиная с 1917 года — и для всего мира.
С исторической точки зрения победа большевиков означает нечто совершенно иное, нежели с точки зрения социальной политики или экономической теории.
Азия вновь завладела Россией, после того как посредством Петра Великого её аннексировала “Европа”. Понятие “Европа” вновь исчезает из практического мышления политиков или должно было бы исчезнуть, если бы мы имели политиков крупного масштаба. Но эта “Азия” является идеей, и даже идеей будущего. Рядом с ней раса, язык, народность, религия в сегодняшних формах совершенно не играют роли. Всё это будет основательно видоизменяться. То, что сегодня там происходит, невозможно определить при помощи одних слов. Происходит нечто похожее на формирование нового вида жизни, которым беременно это огромное пространство. Пытаться определить, задать будущее, представить его в виде программы, означает смешивать жизнь с риторикой, как это делает господствующий большевизм, недостаточно осознающий своё западноевропейское, рационалистическое и городское происхождение.
…Правление большевиков не является государством в нашем смысле, каковым была петровская Россия. Оно, как Кыпчак, государство “Золотой Орды” во времена монголов, состоит из господствующей орды — называемой коммунистической партией — с вождями и всемогущим ханом, и из подавленной и беззащитной массы, большей по численности примерно в сто раз.
От настоящего марксизма здесь очень мало — только названия и программы. В действительности это татарский абсолютизм, который подстрекает и эксплуатирует мир, не обращая внимания на границы, осторожный, хитрый, жестокий, использующий смерть как повседневное средство управления, в любой момент готовый выдвинуть нового Чингисхана, чтобы пойти на Азию и Европу.
Истинно русский в своём ощущении жизни остался кочевником, как и северный китаец, маньчжур и туркмен. Родиной для него является не деревня, но бесконечная равнина, Россия-матушка. Душа этого бескрайнего ландшафта побуждает его к бесцельным скитаниям. “Воля” отсутствует. Германское жизнеощущение имеет цель, которая должна быть достигнута — дальняя страна, проблема, Бог, власть, слава или богатство. Здесь же семьи крестьян, ремесленников и рабочих переезжают с одного места на другое, с одной фабрики на другую без необходимости, только следуя внутреннему стремлению. Никакие насильственные меры Советов не могут этому помешать, хотя возникновение племени обученной и связанной с производством рабочей силы в таких условиях невозможно. Оттого-то всякий раз проваливается попытка создания и поддержания промышленности европейского типа без внешнего участия.
Но стоит ли вообще продолжать воспринимать коммунистическую программу всерьёз, как идеал, ради которого миллионы людей были принесены в жертву, голодают и живут в нищете? Или же это всего лишь очень действенное средство обороны от подавленных масс, прежде всего крестьян; и средство нападения на ненавистный нерусский мир, который сначала необходимо разложить, прежде чем он будет раздавлен? Ясно то, что фактически немногое бы изменилось, если бы однажды коммунистический принцип был отброшен по причинам стратегической целесообразности. Поменялись бы только названия; отрасли хозяйства назывались бы концернами, комиссии — советами директоров, а сами коммунисты — акционерами. В остальном мы давно наблюдаем здесь западную форму капитализма.
…В России в 1917 году одновременно разразились обе революции, белая и цветная.
Первая — мелкая, городская, рабочий социализм с западной верой в партию и программу, революция литераторов, академических пролетариев и нигилистических подстрекателей типа Бакунина в единстве с отбросами больших городов, насквозь риторичная и литературная, — истребила петровское общество, в большинстве своём западного происхождения, и выдвинула на сцену буйный культ “рабочего”. Машинная техника, которая так чужда и ненавистна русской душе, вдруг стала божеством и смыслом жизни.
Однако снизу медленно, упорно, безмолвно, с верой в будущее, началась другая революция — мужика, деревни, — подлинно азиатский большевизм. Её первым выражением стал вечный земельный голод крестьянина, который гнал солдат с фронта, чтобы участвовать в разделе земли. Рабочий социализм очень быстро распознал эту опасность. После первоначального союза он начал со всей ненавистью городских партий к крестьянству — неважно, либеральных или социалистических — вести борьбу против этого консервативного элемента, пережившего в истории все политические, социальные и хозяйственные образования городов. Он лишил крестьян собственности, фактически восстановил крепостное право и барщину, отменённые после 1862 года Александром II, и посредством враждебного и бюрократического управления — всякий социализм, переходя от теории к практике, быстро задыхается в бюрократии — загнал сельское хозяйство в такое состояние, что сегодня поля заброшены, от былого поголовья скота осталась ничтожная часть, а голод азиатского типа стал обычным состоянием, вынести которое может только слабовольная, рождённая для рабского существования раса.
Но “белый” большевизм здесь быстро исчезает. Сохраняется лишь марксистская маска, чтобы в Южной Азии, Африке и Америке поднять и возглавить восстание против белых держав. Новый азиатский слой правителей вытеснил прежний полузападный. Он снова расположился в виллах и дворцах вокруг Москвы, держит прислугу и уже позволяет себе варварскую роскошь в духе богатой добычи монгольских ханов XIV века. “Богатство” существует в новой форме, которая может описываться в пролетарских понятиях.
Произойдёт возврат к крестьянской собственности, к частной собственности вообще, что не исключает факта крепостного права, — всё это вполне возможно, так как власть уже принадлежит армии, а не гражданской “партии”. Солдат — единственное существо в России, которое не голодает, и он знает, почему и как долго это продлится. Эта власть неуязвима извне вследствие географических размеров государства, но она сама атакует себя изнутри. Она имеет наёмников и союзников по всему миру, которые рядятся в её одежды.
Её сильнейшее оружие — новая, революционная, истинно азиатская дипломатия, вместо переговоров ведущая торг, использующая пропаганду, убийства и восстания и при этом далеко превосходящая высокую дипломатию белых народов. Несмотря на политизированных адвокатов и журналистов, та ещё не совсем утратила старый аристократический стиль, идущий от Эскориала, последним большим представителем которого был Бисмарк.
Россия — госпожа Азии. Россия и есть Азия.»
