Сергей Климовский
Что не так с патрушевым, “путиным” и тысячелетием “России”
Жалоба “путина” в аэропорту Ханоя – стратегическое поражение РФ в российско-украинской войне “положит конец тысячелетней истории российского государства” вызвала двойной сарказм у Радислава Сикорского, главы МИД Польши. В реальности причин для сарказма гораздо больше.
Сикорский логично заметил, какая тысячелетняя история, если первому упоминанию о Москве меньше 900 лет, и успокоил “путина”, что уже были стратегические поражения – в 1920 г. в войне с Польшей, а до того в Крымской войне и войне с Японией. Ещё был уход из Афганистана и поражение в “холодной войне”, принесшее свободу многим народам бывшего СССР. Если второе утверждение Сикорского возражений не вызывает, то первое требует ряда уточнений.
Прежде всего, о якобы первом упоминании крепостицы Москва под 1147 г. в Киевской (Ипатьевской) летописи. Якобы, поскольку текст не позволяет однозначно утверждать, что имеется ввиду крепость Москва, а не река Москва. Скорее наоборот, речь идёт о реке.
Летописец сообщает, что в 1147 г. суздальский князь Юрий Долгорукий начал новую войну с новгородцами по разделу “бесхозных” земель, находившихся между ними. В данном случае это были земли балтийского народа голядь по левому берегу р. Ока. Это была не первая и не последняя война между Новгородским и Суздальским княжествами, похожая на войны между англичанами и французами в районе Великих озёр Северной Америки. Оба княжества минимум 200 лет пытались, так сказать, обозначить границу на местности без учёта мнения аборигенов.
Войну 1147 г. Юрий Долгорукий начал, как и в 1139 г., с захвата и разрушения форпоста новгородцев – Нового Торжка (позже просто – Торжок) на р. Тверице, впадающей в Волгу. В месте их слияния Долгорукий около 1135 г. построил форт Тверь в 60 км от Торжка, чем закрыл новгородцам путь по Тверице в Волгу. В 1147 г. он не ограничился взятием Торжка и прошёлся по р. Мсте, где явно громил фактории новгородцев и грабил местных.
В это время его союзник Святослав Ольгович – владетель новгород-северский из Черниговского княжеского дома прошёл через земли Смоленского княжества и вторгся в земли голяди на р. Протве, левом притоке Оки, как и р. Москва.
Как сообщает летопись, он дошёл до верховый Протвы, район современного Борисова, и взял в плен много “люди голядь”.
Там его войско отыскал гонец от Долгорукого и передал – “приди ко мне брате в “Московъ”. Очевидно, этот гонец и привёл Святослава, как отмечено в летописи, с малой дружиной и сыном Олегом в лагерь Долгорукого. Святослав привёл ещё и барса в подарок Долгорукому. Оба князя и их дружины на радостях напились, а историки оказались перед проблемой, где именно – в форте Москва или просто на реке “Московъ”.
Проблема в том, что летописец пишет, – Юрий Долгорукий любезно на радость небесам целовался со Святославом. На следующий день с утра устроил “сильный обед” в честь Святослава, дал “дары многие с любовью” ему, его сыновьям Олегу и Владимиру, который отсутствовал, а также его дружинникам. Только после этого отпустил, и Святослав с малой дружиной “возвратися к Лобыньскоу и оттуду иде к Нериньскоу и перешедше Оку”. Явно он вернулся к основной дружине, оставленной на Протве. Лобыньскоу обычно локализуют у впадения Протвы в Оку и связывают с городищем вятичей возле села Дракино.
Всё описано подробно, но ни слова о Москве. Притом, что Долгорукий не просто так чествовал Святослава. Он готовился к войне за Киев и видел в нём союзника. Можно было по обычаю и в церковь сходить для освящения союза. Но города Москвы с церковью ещё, похоже, просто не было, или встреча прошла на р. Москва в районе Можайска, откуда до Борисова на Протве по прямой 9 км. От Борисова до центра Москвы – более 100 км по прямой через лес и враждебно настроенную голядь. От Можайска по берегу р. Москвы ещё больше.
Переход в 9-10 км с р. Протвы на р. Москву с проводником через лес выглядит более естественно и всё проясняет. Долгорукий узнал от голяди, что Святослав стоит лагерем поблизости, отправил к нему гонца с проводником, и тот спокой пошёл на встречу с малой дружиной, не опасаясь голяди. По данным археологии в окрестностях Можайска много балтийских и угро-финских поселений, а первая славянская крепость датируется XII в. Была она в 1147 г. или нет, в данном случае не имеет значения. Вероятно, что нет, иначе бы гонец пригласил бы Святослава в Можайск, а не в Москву.
Следовательно, встреча князей произошла в полевом лагере на берегу реки. Эта мысль могла возникнуть уже у одного из древних переписчиков летописи, и он соскрёб в слове “Московъ” последнюю букву и написал вместо неё букву “у”. Получилось “Москову”, что уже ближе к “в Москву”.
Есть ещё два факта, указывающие, в 1147 г. речь шла о реке, а не городке. Это народная память, сохранившая первичное имя городка на реке Москве как Кучково и упоминание этого Кучкова под 1176 г. в Ипатьевской летописи как ещё одного имени городка Москва. Наиболее вероятно, что Кучково – это городище голяди или другого этноса и рядом с ним суздальские колонисты к 1176 г. построили форт Москва. В результате оба названия долго сосуществовали, подобно тому, как в 1500-1700-ые годы Печерское местечко возле лавры в Киеве было официально отдельным городком. Таких примеров много. В ХХ в. Киев поглотил Дарницу, в 1600-ые имевшую статус “ратушного местечка”. Это же произошло и с Кучково.
В КПРФ в 1990-ые, осуждая декоммунизацию названий в РФ, даже острили – вы ещё Москву в Кучково переименуйте. Но голядских националистов не нашлось и всё оставили, к сожалению, как есть. Если бы переименовали, то снизили бы градус спеси у москвичей, и сейчас только историки писали бы о российском и московском империализме.
Суздальская летопись (Лаврентьевский список), как и Киевская, впервые упоминает Москву как городок при описании военных действий 1176 г., когда его сожгли рязанцы. Но не упоминает Кучково, очевидно, из-за бояр Кучковичей, убивших Андрея Боголюбского, сына Юрия Долгорукого. Описание его убийства тоже более подробно изложено Киевской летописью.
Так что, первое достоверное упоминание о Москве – это её сожжение. Оригинальное начало для “тысячелетней истории государственности”. Естественно, что прежде, чем сжечь Москву, её надо было построить. Тверская летопись сообщает, это сделал в 1156 г. Юрий Долгорукий и подробно описывает постройку форта. Но Долгорукий в это время был в Киеве, и более вероятно, что постройкой занимался Боголюбский или кто-то из его воевод. Можно предположить, те же Кучковы.
Когда Москву отстроили заново после сожжения 1176 г. – неизвестно. Суздальцы явно не собирались исчислять историю от сотворения Москвы, и этот форт не имел для них такого значения, чтобы попасть на страницы летописи. Через 50 лет в 1238 г. его сожгли войска Чингизидов. Москва отсутствует во второй переписи населения “новых регионов” империи Чингизидов, которую китайцы проводили в 1254-1259 гг., и появляется только в третьей переписи 1272 г. Очевидно, в конце 1260-ых городок был восстановлен.
Всё это не секретная информация – системная публикация летописей началась с 1846 г., а подготовка к ней ещё в 1830-ые. Публикации летописей без справочного аппарат были и раньше.
Но ни одно имперское правительство, владея их информацией, не хотело начинать историю российской государственности ни с сотворения опорного форта Москва на земле голяди, ни с учреждения империи и изобретения Петром I “Росссии” в 1721 г.
Имперским правительствам нужна была тысячелетняя история, а не с 1721 г. Но они не могли назвать Москву третьим Римом, как делали царские правительства со времён Ивана III, и начать глобальный отсчёт от сотворения Рима, так как на дворе был просвещённый XIX в.
Но иметь тысячу лет истории государства очень хотелось. Поэтому в 1862 г. император Александр II торжественно открыл в Новгороде колону “Тысячелетие России” и повелел вести отсчёт от приглашения бригады варягов Рюрика править в Ладогу и в Белозеро. Логично было поставить эту колону в Ладоге, но в ней в 1862 г. жило всего 367 человек. Поэтому, какая колонна, приезд царя со двором и тысячелетним юбилеем. Юбилей спасло то, что Рюрик построил новый город – будущий Новгород Великий. Поэтому торжества провели в Новгороде. Так в 1862 г. вошёл в оборот миф о якобы тысячелетии российской государственности.
Соответственно, “путину” положено говорить о 1162 годах её. Но с этим тысячелетием, государственностью и русскостью очень много проблем. Сикорский не стал указывать на них, поскольку полякам, украинцам и другим нациям не особо важно, какими мифами питаются россияне, пока их танки и ракеты не пересекают границу. Но так как пересекают и мифы служат россиянам оправданием для военных вторжений, то приходится разбирать их. Тем более, что не только “путин”, но и вся кремлёвская рать периодически помахивает мифами про разные “новороссии” и прочее.
Отставной патрушев даже опубликовал 22 июня статейку “Защита исторической памяти – фундамент российской государственности”, из которой опять полезли эти самые мифы. Он явно пошёл по пути Влада суркова. Это уже симптоматично, – как только в РФ важный чиновник оказывается не удел, его тянет на историю и в мифотворчество.
Основной дефект этого мифа – отсутствие русских в истории. Варягов Рюрика в 862 г. призывали править обильной землёй, где порядка нет, не русские, а кривичи, ильменские словене, чудь и весь. Ни один русский в этом замечен не был, а признать Рюрика русским отказываются сами россияне. Где были русские в это время – неизвестно. Пространство от Новгорода до Волги – всё сплошь балтские и угро-финские названия рек и озёр. Этот факт уже 150 лет портит карту “исторической россии” и настроение русскочелюстным.
Киев – город полян, а не русских. Рядом с Киевом жили древляне в сторону Житомира и северяне по Десне и в Чернигове, вплоть до Северского Донца и Дона. Южнее Киева – тиверцы и уличи. Кривичи, дреговичи и ятвяги жили в современной Беларуси. Волыняне, бужане и белые хорваты – на западе Украины. Показать русских на исторических картах не могут ни “путин”, ни патрушев, ни московские “учёные”. Но упорото говорят о якобы тысячах лет государственности некой россии, которой не было.
С этой государственность свои проблемы, как с русскостью и тысячей лет. Уже с конца XIX в. применение термина “государство” к политическим структурам Рюрика, Олега с Игорем, и даже Ярослава Мудрого считалось не точным и не научным. По этой причине историки в СССР применяли к ним термины “протогосударство” и “раннее государство”, а с 1980-ых – “сложное вождество”, позаимствованное из “буржуазной” историографии. Слово “государство” был упрощением для школьников и замполитов, а от студентов требовали более точного знания темы. Общество называли “раннеклассовым” и “развитой феодализм” на Московии находили не раньше, чем у Ивана III и отмены Юрьева дня.
Патрушев, имеющий репутацию идейного “совка”, упал даже с этого уровня. У него уже вместо классовых противоречий в Ладоге как истоке “российского государства” царит социальная гармония – “Здесь был установлен прочный межконфессиональный мир, основанный на межобщинной терпимости, свободе предпринимательства, открытости для всех видов торговли. Новгородская республика стала прообразом действительно демократического государственного устройства, когда права и обязанности князя оговаривались особым соглашением с горожанами, среди которых никогда не было рабов”.
Академик Рыбаков поставил был Коле патрушеву жирную двойку за отсутствие рабов и в КГБ его никогда бы не приняли. В Европе у патрушева как и положено бардак, сплошная Варфоломеевская ночь со времён распада Римской империи и до наших дней.
Де-факто патрушев воспроизвёл нарратив времён царя Николая I – на Святой Руси был гармоничный родовой строй с мудрым и просвещённым абсолютным самодержавием, а в Европе – феодальная анархия, частные замки, война всех против всех, а теперь революции и капитализм с социалистами. Русским такое не надо в их богом спасаемом отечестве. При этом “гармонист” патрушев извлёк ещё и давно порванный миф-“баян” о якобы массовой грамотности новгородцев и всех в державах Рюриковичей.
Это миф появился в конце 1970-ых, когда число берестяных грамот, найденных в Новгороде, перевалило за сотни штук. Околонаучные деятели тогда заявили о массовой грамотности. Но сенсация быстро сдулась, так как это была массовая практика в Европе и Азии вплоть до ХХ в., когда на базаре сидели грамотеи, которые писали и читали письма за плату. Патрушеву, прежде, чем тянуть этот “баян”, надо бы спросить у специалистов о титлах и других нюансах письма как сакральной информационной технологии. Заодно узнать, как новгородцы резко стали безграмотными, ведь Батый город не брал. Может виноваты “русские” из Москвы, в 1478 г. разгромившие Новгород и увезшие его архив и вечевой колокол? Англосаксы точно не при чём.
Если воспользоваться терминологией Льва Гумилёва, то русские – это новый субэтнос, созданный из мифов и завоеваний, и отнюдь не тысячу лет назад. “Путин” в аэропорту был прав, стратегическое поражение РФ в Украине – это действительно конец завоеваний, а с ними и мифа о “России”. Если “путин” жалуется на это, а патрушев как отставной козы барабанщик пишет статьи, то это занятные наблюдения о политменеджменте в РФ.
Сергей Климовский