Петербургский журналист Александр Астафьев: Я струсил

14:07 26.12.2010

Александр Астафьев – фотокорреспондент из Санкт-Петербурга – провел в спецприемнике в Минске три дня - с 19 по 22 декабря. После чего был неожиданно выпущен. В присланном на почту «Белорусского партизана» письме он описывает, что происходило в течение этих нескольких дней. Авторская орфография сохранена.

"Свободные граждане Республики Беларусь!

От всего сердца прошу вас принять моё покаяние.

Я не солгал в доме истины, но в один трудный для меня миг - который оказался мне не под силу - я совершил грех.

Я струсил и вынужден был сказать то, что я сказал под видеозапись работникам МВД, а трусость - один из тяжелейших грехов.

Меня неоднократно допрашивали различные люди в штатском, и в какой-то момент мне дали понять, что МВД читает все мои СМС сообщения и желает прочесть по возможности всё что у меня есть на телефоне - это означало бы что они узнают все мои контакты в Беларуси.

К счастью аккумулятор сел, что означало лишь некоторую отсрочку во времени. И я понял, что не выдержу серьёзных допросов - я бы заврался и они в результате вытянули у меня всё о третьих лицах в Беларуси с кем я имел контакты. Это могло привести к ухудшению положения уже арестованных, а также к арестам оставшихся на свободе. И я струсил - струсил, что не смогу им противостоять - более того я отчётливо это осознаю - я не смог бы укрыть от них ничего если бы они этого пожелали. Они оказались сильнее меня.

По этому, по окончании очередной «беседы», когда мне предложили заявить под видеозапись о - ранее уже мною объявленной - голодовке и дать попутно комментарии о произошедшем 19 декабря сего года в Минске свидетелем которых я являюсь, я согласился.

Я согласился, понимая, что мне придется лгать о событиях, иначе они вытянут из меня правду о людях.

Я сказал примерно следующее:

- ОМОН действовал профессионально
- в целом операция на площади была организована гуманно

Говоря что ОМОН действовал профессионально я подразумевал, что их профессия - Цепные Псы, и в этом смысле они действовали на запредельном уровне профессионализма.

Оценивая в целом операцию на площади, как гуманную, я подразумевал, что в данной сложившейся обстановке МВД могло открыть огонь по собравшимся и легко оправдаться, охарактеризовав произошедшее, как попытку государственного переворота, но ограничилось массовыми арестами.

Также я позорно округло описал всё остальное чему был свидетелем. Я сказал, что некоторые сотрудники ОМОНа действовали крайне жестко. Должен же я был сказать, что отдельные представители МВД вели себя различно - кто зверски, а кто по скотски, что впрочем не исключает вероятности, что среди сотрудников МВД были и те «кто не стрелял» - если таковые были - благодарю их за то, что они смогли сохранить своё человеческое лицо в этой грязи, и призываю немедленно подавать в отставку - чистым людям нет места в подобной клоаке.

Вероятно я наговорил там что-то ещё, что не запомнил в моём помутнённом на тот момент сознании.

Я знал что МВД РБ намерено эту видеозапись по центральному телевидению Беларуси. И я понимаю, что я этим натворил. И не в праве оправдываться. Единственное что мне остаётся - покаяние".

26.12.2010
Александр Астафъев

P.S.: как только я оказался в Петербурге, я принёс свои извинения в радиоэфире за это "интервью", но я осознал, что извиниться можно только лишь за ошибку. Подобный же проступок - не ошибка. Это грех. И грех тяжелейший.

Андрей и его Беларусь. История одного арестованного
17:56 26.12.2010

Руководитель предвыборного штаба Некляева Андрей Дмитриев все еще находится в тюрьме, хотя по телевизору уже несколько раз показывали его короткие реплики «журналистам в погонах» о том, что он оправдывает действия милиции. Наверняка, такие признания были выбиты под давление. Журналистка газеты «Коммерсант» познакомилась с Дмитриевым за несколько дней до выборов и взяла у него интервью за несколько часов до ареста.

- С Андреем Дмитриевым, руководителем предвыборного штаба кандидата Владимира Некляева, мы познакомились на площади Независимости, когда активисты штаба Некляева и «Молодого фронта» проводили несанкионированный пикет у Центризбиркома Беларуси с требованием дополнительного эфирного времени для кандидатов.

Их было человек двадцать, они были молоды, веселы и даже задиристы - поставив старый телевизор «Горизонт» на табурет, они прикрепили к экрану портрет Лукашенко и стали скандировать: «Требуем час правды!». Вокруг этого пикета ходили крепкие мужчины в штатском и снимали активистов на видео - подробно, каждое лицо. И этим крепким мужчинам хлипкие студенты кричали: «Снимайте, снимайте, доблестные гэбэшники! Нам не жалко!» Потом, в ночь на 20 декабря, эти кадры сработали против них.

Андрей Дмитриев, такой же молодой, веселый и задорный, подбадривал активистов и сотрудников в штатском лозунгами типа «Требуем честных выборов!», а заодно рассказывал смешные истории. Потом мы сидели в штабе, там не было чая, кофе, еды (все неожиданно закончилось, как это часто бывает в таких местах), а все хотели есть, потому что они еще не привыкли работать на пикетах вполсилы, и Дмитриев бегал к секретарю и умолял ее что-нибудь купить, и девушка принесла каких-то пирожков, и вся эта оппозиционная веселая орава накинулась на них, как галчата, и было тепло и радостно за ними наблюдать. За их хорошими, светлыми лицами, верой в победу, за их смелостью и задором. Они уже знали, что пойдут на площадь 19 декабря, потому что им не дали дополнительного эфира, и потому что целый месяц до этого власть делала все для того, чтобы оппозицию не воспринимали всерьез. Но все они были уверены, что митинг будет мирным. И когда я спросила одного из активистов, что они будут делать, если власть выедет на площадь танки, парень округлил глаза: «Я об этом и не думал… Не знаю… Они не посмеют».

Ночью 20 декабря Андрея Дмитриева арестовали. Я нашла интервью, которое записала за неделю до его ареста, но не успела опубликовать. Перечитала его и поняла, что должна опубликовать хотя бы сейчас. Андрею грозит 15 лет тюрьмы. Его сильно били и, возможно, сломали. В телеэфире 21 декабря он, осунувшийся, непохожий на себя, дал «признательные показания» - сказал, что на площади Немига вместе с Некляевым раскачивал авмтомобиль ГАИ. Про то, что сотрудники ГАИ по сути напали на ГАЗель, в которой оппозиция везла звукоусиливающую аппаратуру, в эфире не было сказано ни слова. Но из сказанного Андреем зритель делает вывод - Некляеву досталось поделом. После этого признания в оппозиционной среде заговорили: «Дмитриева сломали. Вслед за Романчуком и Костусевым». Но я думаю, это неправда. Дмитриев не осудил оппозицию. Не обвинил ее в безответственности. И я думаю, этот парнишка не даст себя сломать. Мне бы хотелось в это верить. А если кого и сломают - я бы не стала их осуждать. Тюремные методы КГБ за последние 70 лет мало изменились.

Это интервью Андрея кажется мне важным не только потому, что оно последнее дотюремное. В нем я увидела среднестатистического молодого белоруса, его надежды, его мироощущение. Оно ложится на события 19 декабря и многое объясняет. Объясняет, например, почему рядовые белорусы, далекие от политики, пошли в этот день на Октябрьскую площадь.

И еще интервью Андрея вызывает горечь и сожаление от того, что ему и тысячам таких, как он, нет места в своей стране. И еще. В день, когда президент Медведев поздравил президента Лукашенко с победой, мне было очень стыдно - перед Андреем, в первую очередь. И перед белорусами, которых я знаю.

Андрей Дмитриев: "Если бы завтра Медведев пожал руку любому оппозиционному политику - Лукашенко не было бы уже на следующий день"

- Почему не разгоняют ваши акции, хотя они не санкционированы?

- Потому что на сегодняшний день власть хотела бы, чтобы выборы были признаны Евросоюзом, и создается такая картинка демократичности.

- А на самом деле европейца можно будет убедить, что эти выборы легитимны?

- Это зависит от желания европейца. На самом деле надо точно разделять избирательную кампанию и выборы. В избирательной кампании, безусловно, есть улучшения. И неважно, чем они вызваны, они есть. И это было видно и на этапе сбора подписей, и на этапе агитации. Другое дело, что создавались всякого рода такие аккуратные ограничения, которые мешали вести агитацию. Я приведу пример. Избирательный фонд, который нам дается сегодня властью, это 27 тыс. долларов.

- На всю кампанию?

- Да. Плюс есть возможность пожертвований частных до $35 тыс. То есть, всего вместе получается $57-60 тыс. Но при этом один человек может пожертвовать нам не больше чем $100. И это, безусловно, проблема. Всего этого бюджета совместного хватает, чтобы купить 11 минут на телевидении. Не в прайм-тайм.

- На какие же деньги кандидаты проводят кампанию?

- На эти деньги и проводят. Нас нет в телевизоре, у нас нет билбордов, нас практически нигде нет.

- Финансирование из-за рубежа запрещено?

- Конечно. То есть если Некляева финансирует Россия, его надо снимать с выборов. Это вмешательство во внутренние дела страны.

- Правда, что люди, которые вам жертвуют по сто долларов, постоянно оказываются под прессом властей?

- Безусловно. Это сейчас выборы, Запад смотрит на нас, как-то немного легче в этом плане. А в межвыборе это вообще… просто опасно. И в этом мы отличаемся от России. Все равно в России есть богатые люди, которым разрешено поддерживать те или иные оппозиционные силы. Посчитайте, у нас всего 6 с половиной млн избирателей. И у нас 60 тыс. долларов на кампанию.

И мы до сих пор согласовываем с ЦИК макеты всех наших листовок.

- Почему?

- Такая процедура. Мы не можем их отдать без согласования с ЦИК. Есть и другая сторона. Когда есть необходимость создать видимую часть кампании наиболее демократичной, то борьба обостряется в невидимой части. Это когда, например, КГБ или его представители в штатском проходят по типографиям и говорят: только рыпнитесь, только начните что-нибудь печатать. И в итоге остается в городе Минске, например, 2 типографии, которые соглашаются с нами работать. На 9 кандидатов. Вот и все. И по техническим обстоятельствам мы не успеваем напечатать нашу продукцию. Вот это как пример. То же самое на уровне регионов, у нас были ситуации, когда люди хотели перечислить деньги, а им не давали такой возможности. Например, специально делали какие-то ошибки в переводах. Ну, то есть разного рода такие мелкие провокации. Или, например, у нас по всем городам, где проходили встречи с Некляевым, местные газеты, к сожалению, ошибались с адресом проведения встречи. Ну, такая у них случалалсь всюду «техническая ошибка». И много мелких пакостей еще.

Я уж не говорю о том, что когда одного кандидата показывают по ТВ в 1250 раз больше, чем всех остальных, когда ТВ умудрилось даже в день регистрации не назвать ни одной другой фамилии, кроме фамилии Лукашенко, ну, это, как говорится, без комментариев…

Что касается именно выборов, то тут все у нас по-старому. Потому что здесь есть полный тотальный контроль над голосованием, здесь членами участковых комиссий стало 0,05%, то есть, было выдвинуто 1000 человек оппозицией в качестве членов избиркомов, и если бы их одобрили, то это было бы 5% от числа работников избиркомов по всей стране.

Но власть даже на это пойти не смогла. Из этой тысячи они включили только 86 человек.

Другое дело, что прошлый раз их было 2 или 3. Так что теперь у нас прогресс, конечно. Но это все равно 0,05% от общего количества…

- Почему такое внимание к составу членов избиркомов?

- Просто фальсификация делается на уровне участковых комиссий, а не на уровне ЦИКа. В ЦИК приходят уже нужные данные.

- Лукашенко обвинял Некляева и Санникова в том, что они из России деньги получают. Это правда?

- Конечно, нет.

- Эти деньги показали?

- Пока нет. Покажут - возьмем (смеется). Лукашенко заявил, что Некляев и Санников финансируются Кремлем, на что Некляев сказал, что если есть факты, то пожалуйста, предоставьте, а так это является клеветой, без фактов. Но пока никаких доказательств они не предоставили. Только обыскали возвращавшихся из Москвы доверенных лиц Некляева, наверное в поисках этих самых денег.

- И ничего не нашли?

- Ничего. Знаете, когда у вас есть монопольное владение СМИ, можно позволить себе многое. И надо понимать, что выступления кандидатов во время предвыборной агитации показывали только по одному каналу, а у нас их 5 государственных.

- А по какому показывали?

- По Белорусскому телевидению. В принципе, когда ты владеешь монопольно всеми СМИ, ты вообще не утруждаешься в корректировке смыслов и ответственности, А когда у тебя еще и судебная власть при этом, тут вообще можно все.

- Вам не кажется, что все труды оппозиции бессмысленны? Все понимают, что Лукашенко все равно победит, да. Вот в чем смысл вашей работы?

- Я думаю, что если бы не было оппозиции, то не было бы и таких выборов сейчас. То, что оппозиция постоянно требовала, и то, что Запад был вынужден опять же требовать от Лукашенко, ему пришлось делать. С другой стороны, по исследованиям, которые мы недавно видели, есть очень интересный момент - даже сторонники Лукашенко, порядка 7 или 8%, считают, что действительно кампания неадекватная и нужно было бы больше давать возможностей другим кандидатам высказываться в СМИ. Мне кажется, что люди наелись уже такой моногамности в отношениях с политикой. Им это было нужно, когда они видели в этом необходимость, причем выбор этот был в пользу порядка. Теперь они хотят, безусловно, стабильности, но все-таки они хотят услышать разные мнения о том, какой должна быть Беларусь. Я не могу сказать, что для людей стали важны слова типа «свобода слова», «свобода прессы». Не думаю, что они напрямую ассоциируют экономический рост с этими понятиями. Но я думаю, что они были бы не против покупать газету, в которой ругают Лукашенко, и газету, в которой хвалят его. Чтобы у них был этот выбор. То есть, они живут уже относительно неплохо материально, как они думают, и у них есть потребность идти дальше. И то, что даже со всеми запугиваниями, когда каждый кандидат собирает в регионах зал от 50 до 300 человек, свидетельствует о таких настроениях.

- Всего лишь до 300?

- Это очень много. В регионе это подвиг пойти на встречу с независимым кандидатом. В Бобруйске нам рассказывали, что перед приездом Некляева построили весь завод и по каждому цеху сказали: «Пойдете на встречу - потеряете работу». И после этого у нас в Бобруйске 250 человек приходят в зал. Собрали людей по рынкам и сказали: «Пойдете, предприниматели, на встречу с Некляевым - потеряете место». Поэтому 300 это не так мало.

- Достаточно ли этого, чтобы изменить политическую ситуацию в стране?

- Я думаю, тут есть два момента. Первое. Сегодня все чувствуют и понимают, что Лукашенко не выигрывает в первом туре. При этом все верят, что он себе напишет сколько надо и выиграет. Ну понимаете разницу, да? В 2006 году люди верили, что он победит. Они, может быть, были с этим не согласны. Но они в принципе были уверены, что он победит. В этом году они уверены, что он останется, но не победит. Это очень большая такая моральная психологическая разница, в том числе и для работы потом. Потому что выборами все не заканчивается. С другой стороны, вот вы говорите про машину, которая, безусловно, сильна, стройна, и оппозиция, да еще такая разобщенная, перед этой машиной выглядит, скажем, явно не серьезно. Но, с другой стороны, я верю, что в основном массовые протесты будут поддержаны людьми. То есть, сегодня, конечно, многие говорят, что на площади не будет. Но это не значит, что внутри они не ждут, что все-таки что-то будет.

- Я общалась тут с разными людьми, многие говорят про ту же стабильность, мол, это заслуга Лукашенко, и поэтому они за него пойдут. И в массе своей избиратель так рассуждает - мне платят пенсию вовремя, я знаю, что будет завтра, зачем мне потрясения? Как оппозиция может разрушить это состояние электората?

- А надо ли?

- А как тогда вы собираетесь победить? Если обыватель считает, что власть ему дала все необходимое. Вот многие говорят, как мантру: «У нас криминала нет, у нас стабильность, у нас экономическое развитие, все прекрасно». Получается, при таком раскладе у оппозиции вообще шансов нет.

- Вы думаете, что если бы вы в Киеве в 2003 году вы сели в такси и спросили про Кучму, вам бы сказали, что Кучма урод?

- Там немножко другая была ситуация. Там люди очень недовольны были именно социально-экономическими условиями жизни. А вот в Беларуси вообще уникальная ситуация, я такого больше нигде не видела.

- Заповедник

- Ну да. Обычно как минимум все таксисты ругают власть. А тут все довольны… Это же тоже индикатор какой-то настроения.

- Людей, которым сегодня не нравится Лукашенко, по опросам до 30%. Это очень много. Есть еще плюс к этой цифре такая спираль молчания, когда люди говорят, что им все нравится, потому что лучше так сказать, чем потом иметь какие-то проблемы. Но я все равно с вами соглашусь, что, безусловно, Лукашенко считается таким вот гарантом, ну, он приучил людей, например, к маленькой зарплате и пенсии. Не зря говорят, что нет ничего хуже, чем маленькая, но постоянная зарплата. Он приучил людей к кредитам. Ко всем этим вещам. Другое дело, что он уже едет без лошади, по инерции. И мы пытаемся это показать. Он - как Мюнхгаузен… И этот полет по инерции закончится в течение 1-2 лет. И здесь даже не особенно важно, как дальше он выстроит отношения с Европой, понятно, что они все равно не будут выстроены так, как ему хочется, или так, как хочется оппозиции. Отношения с Европой будут выстроены на каком-то компромиссном варианте, когда Европа будет с ним какие-то технически отношения выстраивать, границы либерализировать потихоньку, и при этом будет проводить какую-то программу по поддержке демократии, гражданского общества. Это будет такой баланс. С визами, санкциями, без виз и без санкций - это уже неважно. Но это означает, что не будет инвестирования большого все равно в эту страну, не будет материально-технической помощи серьезной этой стране. Это означает, что безусловно Беларуси не стоит ожидать приглашения в Евросоюз. И многое, многое другое. Потому что есть целый ряд вопросов, которые неприемлемы для Лукашенко, а Евросоюз не может их обойти. Как бы ни хотел Евросоюз закрыть глаза на исчезающих бесследно оппозиционных белорусских политиков, им не дадут СМИ, гражданское общество и так далее. С другой стороны, Лукашенко уже не имеет и тех отношений с Россией, которые действительно позволили ему сделать то, чем так довольны таксисты в городе Минске.

- Вы имеете в виду транши и дотации?

- Это дотации, да, это сниженная цена на газ, нефть. Это закупка массовая белорусских товаров. И это серьезный тоже вопрос. Потому что Россия заявила, что цены, которые сейчас есть на газ и нефть, это не цена для Беларуси, а цена для Лукашенко. Просто здесь же никто не видит и не слышит этих слов. Здесь слышат только то, что разрешают показать по телевизору. Но я думаю, что это еще потому, что Россия до сих пор не находится в состоянии, скажем, противостояния с Белоруссией. То, что мы пока видим, это подготовка российского избирателя к тому, что Беларусь не является идеалом, что Лукашенко - плохой. Потому что все, что вы там у себя показываете, я думаю, вы показываете не для Беларуси (ваши лидеры в Кремле понимают, что Беларусь этого не смотрит), - а для России, для ее избирателя, особенно если учесть эфирное время этих программ -прайм-тайм. А в России есть рычаги великолепные. Россия может применить и сегментную блокаду. Это было продемонстрировано с Грузией, с Молдовой.

Мы уже знаем, что постепенно Россия снижает покупки промышленных товаров из Беларуси. Нельзя купить трактор, МАЗ, БелАЗ без кредитования. Если это по настоящему станет правилом, то куда это все будут сбывать? Мы знаем, что завтра господин Онищенко может найти мошку в нашем молоке, мясе и в чем-то еще.

Уже была демонстрация с молоком - теперь эту демонстрацию сделают реальностью, и все. И в Беларуси начинается просто коллапс.

И поверьте, сегодня Лукашенко искренне поддерживают процентов 15%. Это такой его жесткий электорат. Будет война -они будет за него стоять. То есть они его так любят. Это нормальная цифра для такого режима. Но с большинством населения есть такой негласный договор. Ты нам надоел, конечно, ты нас всех утомил, но никто другой пока гарантировать нам чего-то лучшего не может. И я вас уверяю, если бы завтра Медведев пожал руку любому оппозиционному политику - все, Лукашенко не было бы уже на следующий день. Образно говоря. Потому что это был бы сигнал для номенклатуры, которая очень сильно ориентирована на Россию, для народа, который ориентирован на дружелюбие к России.

- А вы хотите дружить с Россией без Европы?

- Тот, кто сможет договариваться с Россией, при этом, безусловно, должен договариваться и с Евросоюзом, это то, чего хотят белорусы. Если исследовать настроения людей на предмет того, с кем они хотят дружить - с Россией или с Европой - то выходит, что вот эти аудитории наполовину пересекаются. Это и есть особенность белорусского мировидения. Мы не хотим и не можем не дружить с Европой. Это у России Европа где-то там через Беларусь и Украину. А для нас Европа, извините, в двух часах езды. Вот у меня есть виза, мы с друзьями можем на выходные туда съездить на машине или на автобусе. 2 часа и мы в Вильнюсе. Поэтому у нас немножко другое ощущение мира. И в нашем ощущении мира идеальный вариант - отсутствие границы с двух сторон. А лучше с трех сторон. Это то, чего хотят белорусы.

- То есть здесь у вас нет таких кандидатов, которые были бы только за Россию или только за Европу? На Украине как раз такое деление было…

- На Украине даже была не просто градация внешняя, на Украине была градация внутриполитическая. У нас такого нет. У нас нет разделения страны на западную и восточную. Настолько жесткой, как на Украине, я имею в виду. Но безусловно, наши восточники отличаются от западников. Но в целом, это все равно одна страна. А что касается разделения такого среди политиков, я бы сказал так: сегодня все оппозиционные политики могут поделиться на три больших, даже четыре, категории. Первая категория - это политики, которые хотят договориться с Лукашенко. И они играют по его правилам, которые в их понимании позволят им добиться успеха. Например, Михалевич такой политик. Показать умеренную оппозиционность, очень умеренную, без всяких выпадов особенных, декларировать себя таким договороспособным, закрывать глаза на какие-то вещи, которые считаешь неважными, именно ради договороспособности. Это такая договороспособная часть оппозиции. Я ни в коем случае не критикую эту позицию. Это просто их стратегия. Я лично не считаю ее эффективной. Понятно, что политика вся цинична. Но важно, чтобы она была эффективной. Я не считаю ее эффективной, потому, что пока Лукашенко показывал, что такого рода союзники нужны ему на коротких дистанциях. Вот как Гайдукевич, на определнном этапе они просто выполняют свою маленькую роль и потом отходят. Вторая группа - ее можно назвать националистами. Хотя, наверное, они вряд ли себя хотят так называть, вообще их называют нацдемы. Вот они выступают за такую проевропейскую страну, они выступают за либо сразу, либо отложенное (в зависимости от партии) вступление в НАТО, они говорят, что за партнерские отношения с Россией, но в основном это партнерство заключается в том, что давайте мы вам будем продавать все, что нам надо вам продать. Ну и в принципе они это говорят, потому что много граждан. Есть группа так называемых разумных принципов (в моем понимании). Я бы назвал их группой, которая пытается сделать такой real politiс в Беларуси. Но все-таки с сохранением позиций. Эта группа говорит: вот есть Россия как партнер, так сложилось, что мы зависимы, взаимно зависимы друг от друга, и нам нужно просто научиться делать из этого деньги. И научиться это потихонечку уводить от эмоциональных разговоров в сторону бизнеса. Но при этом сохраняя единство политическое, при этом сохраняя договоренности, которые были до этого. И эта же группа говорит о безусловной необходимости политических реформ внутри страны.

- И ваш кандидат в третье группе?

- Да, конечно. Его не зря обвиняют в пророссийскости, потому что мы вообще первые в оппозиции, сказали, что Беларусь нуждается в близких отношениях с Россией. Мы первые сказали: подождите. Европа - это далекая перспектива. Вот наш план на следующие 5 лет в отношении с Европой. И вот наш план на первые 5 лет с Россией. Поэтому нас сразу окрестили пророссийскими, с первых дней кампании, потому что мы начали изготавливать материалы на русском языке, не будучи коммунистами, а у нас только коммунистам это позволено, потому что считается, что они там русские. А мы исходили из прагматичных соображений - нам нужно, чтобы люди это читали.

- И какая позиция у Некляева по России и по Западу?

- Та концепция, которую мы разработали, называется «Ответственное соседство». То есть мы предлагаем следующее: признать то, что сегодня называется союзным государством, но не работает, то есть это проедание денег. Но в нем есть та социально-гуманитарная часть, которая важна людям. Это отсутствие границы, возможность работать, возможность торговать. Поэтому мы предлагаем перевести экономические отношения в рамки Таможенного союза, что сейчас и делается. Нам нужно союзный договор заменить договором об ответственном соседстве, где будут прописаны вещи, нужные людям: признание, скажем, высшего и специального образования, возможность оказания медицинской помощи и многое-многое другое, что важно для простого человека. Возможность обменов, совместные исследования научные. Некляев сказал, что мы предлагаем убрать трубу из отношений, которая встала, как столб на дороге, и мы в нее бьемся постоянно. Россия, которая нас сегодня интересует, это Роснано, это ВТБ, это новые бизнес, это новые идеи, новые технологии. То, что сегодня там Путин и Медведев постоянно говорят про модернизацию. И Беларусь нуждается в этом точно так же - все производство белорусское в этом нуждается.

- А трубу куда деть?

- А трубу… Сегодня трубой уже практически владеет «Газпром». Пока официально у них 50% акций, но в 2012 году эта передача будет закончена, «Газпром» - станет реальным владелец. Сам Лукашенко все это продал в свое время.

С другой стороны, есть ведь и проблема, которая называется северный поток. К 2012 году Россия может просто не пользоваться нашей трубой. Сейчас бы мы заявили, что будем национализировать Белтрансгаз. Это не проблема его национализировать, проблема, что с этим потом делать. Частичная собственность, в которой может находиться труба, она позволяет нам гарантировать, что по ней будет идти газ. Потому что России это будет выгодно.

- А какая у вас позиция насчет НАТО?

- Не в НАТО. Мы считаем, что все военные договоры нельзя пересматривать до момента их окончания. Но мы бы хотели расширять свое сотрудничество в рамках партнерства ради мира в программе НАТО, и на сегодняшний день нас больше ничего не интересует. Что касается Европы, да, нам интересна площадка восточного партнерства, мы хотим перейти на двусторонние отношения, где, собственно, все основные деньги лежат. Это безусловно возвращение Беларуси в обобщенную систему преференций, это безусловно членство в Совете Европы и, соответственно, это вопрос о визах, это понижение стоимости виз и вхождение в Болонскую систему, признание дипломов. И мы хотели бы за 5 лет это сделать.

- Вы думаете, все это реально?

- Думаю, что да. В принципе, надо понимать, что у любого нового президента будет карт-бланш. Как и с Россией, так и с Европой. Да, какое-то время ему будут помогать. Посмотрите: Совет Европы - это политическое решение. Обобщенная система преференций - это политическое решение. Восточное партнерство - это политическое решение. Это в основном политические решения, которые могут быть приняты относительно быстро.

- Вы сказали, что если Лукашенко даже останется, то следующие 5 лет будут очень интересными. Какими они будут?

- Некляев уже заявил, что если он не становится президентом 19 числа, то мы начинаем парламентскую кампанию. Выборы в парламент в начале 2012 года. Наша задача - это стать парламентской оппозицией. И какой будет Беларусь? Беларусь будет в ожидании перемен. Если посмотрите сегодня избирательную программу Лукашенко, то вы увидите, что он это очень хорошо понимает. Другое дело, есть у него воля и возможность это сделать. Я уверен, что нет. Потому что если он реализует то, что он нам и Европе обещал, то в принципе только для того, чтобы уйти. Вот если он сделает то, что пообещал в своей предвыборной кампании, то у него будет шанс уйти нормально. Но все равно очевидно, что у него сейчас есть два пути после этих выборов: либо либерализация, либо, наоборот, жесткое зажимание гаек. Я думаю, то, что он сейчас будет пытаться сделать, это, безусловно, создать управляемую демократию и продать ее на Запад. Некляев уже предложил Европе - если Лукашенко будет продавать им фальшивую демократию, пусть платят ему фальшивыми долларами.

Я думаю, что самым логичным для власти было бы создание двух провластных партий, дальше пропорциональные немажоритарные выборы, как сейчас, высокий порог попадания в парламент и дальше в парламент попадают три партии, две из которых формируют большинство и являются, пускай, провластными, и одна из которых, возможно, является оппозиционной, но при этом оппозицией, которая не влияет на электорат Лукашенко (это может быть тот же самый БНФ, например). Эта оппозиция не будет иметь все равно никакого реального влияния, но позволит легализовать площадку. Ну вот будет легатимизированная власть. Другое дело, что такой сценарий еще, возможно, является интересным для Европы, потому что Европе нужны больше формальные признаки, но совсем не интересен для России. Если Россия даст реализовать такой сценарий Лукашенко, то это будет беда. Ну для России. Потому что она не сможет влиять ни на одну из партий, они будут полностью подконтрольны…

- Лукашенко.

- Безусловно, да. При этом это будет демократично. И дальше у России просто нет здесь своих, некому отстаивать ее интересы здесь. Так как Россия всегда ставила только на Лукашенко, то как только он уходит из-под ее влияния, больше здесь русских интересов никто не отстаивает.

- И Лукашенко потихоньку-потихоньку поворачивается на Запад?

- И Лукашенко потихоньку-потихоньку отворачивается от России. Это не автоматическое действие. Но то, что, безусловно, он сегодня является политиком, который может это сделать внутри Беларуси. Так что в принципе при правильной работе агитпропа, можно, безусловно, говорить сколько угодно, что мы соседи, что мы один народ, да, это же понятно. Но при этом шаг за шагом делать все наоборот. Опять же, по поводу России, сейчас все ждут, кто первый скажет о том, что будет дальше с союзным государством, у кого лопнет терпение первым, кто первым его похоронит. И сейчас Лукашенко, если посмотрите все его выступления, старательно пытается спровоцировать на это Россию.

- А почему Лукашенко все время предлагает Западу изменить стандарт оценки выборов?

- Ну это же можно бесконечно обсуждать.

- Вы считаете, это просто попытка заболтать проблему?

- Заболтать и понравиться. На самом-то деле эти стандарты созданы. Интересно, конечно, а что же Александр Григорьевич хотел бы там поменять? Но де-факто все стандарты созданы. Наверное, ему хочется показать себя таким международным реформатором. Он уже делал предложения по реформированию ООН, а теперь по ОБСЕ. Лучше бы он реформировал белорусское выборное законодательство...

Тамара Сидоренко: Некляев может умереть

Адвокат Тамара Сидоренко призвала обратить внимание на состояние здоровья экс-кандидата в президенты Владимира Некляева, перенесшего сегодня гипертонический криз.

В интервью Радыё Свабода она отметила:

"Обвинение Некляеву предъявлено, но мы практически не допрошены. Ведь важнее обвинения тот факт, что он сегодня перенес гипертонический криз. Состояние здоровья у него очень неважное. Он не госпитализирован, хотя, по словам Некляева, опасность повторного криза и инсульта очень велика. Особенно, если учесть, что он с 1999 года на учете и уже тогда перенес инсульт. Его состояние довольно плохое".

Сидоренко сказала, что у Некляева заторможена речь и очень высокое давление 220 на 160, что для него никогда не было характерно.

"Самое большое давление, вызвавшее врачебное вмешательство, было 180. Поэтому представьте себе. Человек считает, что он фактически может умереть. Летальный исход был неизбежен, и сейчас, по словам Некляева, спасло только то, что в камере находился один сокамерник, остальные были на прогулке. Тот увидел, что Некляеву плохо, он теряет сознание, и вызвали скорую. Поэтому неизвестно, чем бы это еще закончилось".

Сидоренко написала ходатайство о неотложной госпитализации Владимира Некляева и об изменении меры пресечения.

Судилище над свободной Беларусью

(14-36, 30 декабря)

Пятерым кандидатам в президенты, Андрею Санникову, Владимиру Некляеву, Николаю Статкевичу, Виталию Рымашевскому, Алексею Михалевичу предъявлено обвинение в организации действий, которые привели к массовым беспорядкам 19 декабря во время уличной акции протеста против фальсификаций итогов выборов президента Беларуси.

Андрею Санникову, Владимиру Некляеву, Николаю Статкевичу, Виталию Рымашевскому, Алексею Михалевичу определен срок нахождения под стражей - 2 месяца. Весь этот срок будут проводиться следственные действия.

По неподтвержденной информации, Дмитрий Усс и Григорий Костусев еще ожидают предъявления обвинения и находятся под подпиской о невыезде.

Остальным узникам "американки", по предварительной информации, уже предъявлены или будут предъявлены в ближайшее время обвинения по статье 293 ч.1 и ч.2. (подтверждено: Александр Отрощенков, Павел Северинец, Анастасия Положанко, Ирина Халип, Александр Федута, Анатолий Лебедько).

Справка:
Статья 293. Массовые беспорядки
Часть 1. Организация массовых беспорядков, сопровождавшихся насилием над личностью, погромами, поджогами, уничтожением имущества, вооруженным сопротивлением представителям власти, - наказывается лишением свободы на срок от пяти до пятнадцати лет.
Часть 2. Участие в массовых беспорядках, выразившееся в непосредственном совершении действий, названных в части первой настоящей статьи, - наказывается лишением свободы на срок от трех до восьми лет.

Как стало известно правозащитникам, возбуждено новое уголовное дело по событиям 19 декабря 2010 года. На этот раз по статье - за неуважение к государственным символам.

В настоящий момент сотрудники КГБ и милиция активно ищут фото и видеокадры, на которых видно, как кто-то меняет на здании КГБ официальный флаг на бело-красно-белый. Если этого человека найдут, ему грозит уголовное наказание.

Три версии
Аўтар: Валерий КАРБАЛЕВИЧ I 4 студзеня 2011 г.
Единственный вопрос, который задают многочисленные белорусские и зарубежные политики и эксперты после событий в ночь с 19 на 20 декабря: зачем?
Для чего нужно было на глазах у сотен иностранных журналистов так жестоко разгонять участвовавших в акции людей в момент, когда они не представляли никакой угрозы для власти?

Ведь до этого жестокого погрома Лукашенко почти выигрывал дипломатический раунд. ЕС весьма прозрачно намекал, что готов принять итоги белорусских выборов, продолжить диалог с официальным Минском, если белорусские власти продемонстрируют прогресс в сравнении с предыдущими кампаниями. То есть проводить демократические выборы по большому счету и не требовалось. Достаточно было соблюдения некоторых правил приличия, чтобы Европа согласилась иметь дело с Лукашенко.

И белорусские власти много сделали, чтобы подыграть Западу. Действительно, первый этап избирательной кампании прошел в гораздо более либеральных условиях, чем в 2006 году. Сжав зубы, власти дали оппозиции свободно собирать подписи, проводить агитацию, выступить по радио и телевидению без записи. Западные газеты писали о серьезных грядущих переменах, о возможном начале демократизации в Беларуси. В Европе кое-кто почти поверил в чудодейственное превращение авторитарного правителя Лукашенко в смелого реформатора, из европейских столиц звучали подбадривающие заявления.

Конечно, честно считать голоса никто в Беларуси не собирался. Но расчет был на то, что позитивная оценка наблюдателями ОБСЕ первого этапа избирательной кампании перевесит негативные выводы об ее заключительной стадии. Поэтому оставалось совсем немного: спокойно довести до конца убедительно выигрываемый матч, получить желанный приз и праздновать триумф.

Почему же Лукашенко в последний момент, образно говоря, сорвался? Почему забил гол в собственные ворота, проиграв фактически выигранный матч? Зачем из-за поломанных дверей в Доме правительства чинить расправу над сотнями людей и загубить такой великолепный сценарий спектакля, ориентированного на европейского зрителя? Зачем тогда была эта экспортная игра в либерализацию? Почему испугался примерно 30—40 тысяч протестующих, если, как он уверяет, за него проголосовало 80 процентов, а его оппоненты получили по 1-2 процента? Сильные и уверенные победители не мстительны, а снисходительны и великодушны.

Есть по крайней мере три причины, объясняющие этот срыв. Понятно, они имеют версионный характер, но жизнь может дать конкретные подтверждения.

Лукашенко признался на пресс-конференции 20 декабря, что не спал трое суток. Но, имея за спиной 80 процентов всенародной поддержки, человек должен спать абсолютно спокойно с чувством хорошо выполненного долга. Прежде всего жестокая расправа над протестующими свидетельствует о том, что Лукашенко, вероятнее всего, одним из первых узнал о виртуальности цифр, которые позже объявила Ермошина. Подлинные итоги президентских выборов наверняка оказались не такими, на какие делался расчет.

В день выборов, по мнению наблюдателей, голоса во многих, если не в большинстве, случаях считали довольно странно. Никакой прозрачности, никакой гласности. Даже члены комиссий не знали полной картины. Окончательную цифру выводили их председатели под патронажем руководителей местной власти.

Есть версия, что первые реальные итоги голосования повергли в шок политическое руководство страны. И это подтверждают результаты на тех избирательных участках, где под воздействием настойчивых наблюдателей подсчет бюллетеней с “за” и “против” велся честно: А.Лукашенко не набрал 50 процентов плюс один голос для победы в первом туре. Естественной реакцией стал безотчетный страх. А у страха, как известно, глаза велики. Он достиг пика, когда демонстранты встали на площади Независимости. Кажется, еще чуть-чуть, еще одни разбитые двери в Доме правительства — и все повалится, посыплется и покатится. Отсюда и неадекватное применение силы.

Вторая причина. Предоставив относительную свободу для сбора подписей и агитации, зарегистрировав аж девять альтернативных кандидатов, правящая команда искусственно создала в обществе некоторую иллюзию политической конкуренции. Смелые выступления оппозиционеров взорвали политическую атмосферу, разбудили и взбудоражили людей. Возле пикетов оппозиционных кандидатов, во время их встреч с избирателями возникали стихийные дискуссионные клубы. Граждане начали избавляться от страха, почувствовали вкус свободы и плюрализма, стали всерьез задумываться о возможности альтернативы. Власти с ужасом увидели, что призрак горбачевской гласности со всеми ее катастрофическими для правящего класса последствиями явственно проявляется на горизонте, поэтому с нетерпением ждали окончания избирательной кампании, чтобы быстрее прикрыть эту лавочку.

Уличная акция 19 декабря стала для власти удобным поводом, чтобы загнать общество обратно в состояние страха, нейтрализовать все пагубные для правящей команды последствия двухмесячной политической “оттепели”, вернуть ситуацию под контроль. Отсюда такой ясный месседж Лукашенко на пресс-конференции, что “безглуздой, бестолковой демократии” больше не будет, что “за каждое написанное слово” журналисты будут отвечать, что будет взят под контроль интернет.

Третья причина лежит в иррациональной плоскости. У Лукашенко какая-то странная нервическая реакция на уличные акции протеста. Вспомним, как он отреагировал на насильственную смену власти в Кыргызстане. Казалось бы, какое ему дело да событий в далекой азиатской стране? Зачем нужно так самозабвенно защищать неудачливого и бездарного азиатского автократа К.Бакиева?

Но белорусский президент почему-то очень близко к сердцу принял киргизский переворот. Он обратился к населению этой страны с призывом “не допустить предательства своего президента” К.Бакиева, косвенно назвал пришедшую к власти оппозицию “бандой”, осудил Россию и США за признание и поддержку нового правительства в Бишкеке, предложил свергнутому главе государства политическое убежище в Беларуси. Его впечатлило молниеносное падение режима, казавшегося прочным. Причем не помогла стрельба по демонстрантам, убийство 86 человек. Белорусский лидер не скрывал, что боится повторения киргизских событий в Беларуси: “Если бы такое происходило в моей стране и кто-то повел бы людей под пули — мало бы таким не показалось. И нечего упрекать Бакиева за то, что власть применяла силу, защищая себя. Ведь если власть не может защитить себя и свой народ, то что это за власть?”

Не кажется ли вам, уважаемые читатели, что А.Лукашенко тогда примерял судьбу К.Бакиева на себя? Не этим ли объясняется нерациональное с точки зрения интересов внешней политики страны (конфликт с Россией), плохо мотивированное приглашение экс-президента Кыргызстана в Беларусь?

И вот примерно 30—40 тысяч человек вышли на улицы Минска. Разбитые двери Дома правительства стали последней каплей. Нервы сдали, и произошло то, что произошло...

Татьяна Еловая: Провокаторы могли быть наемниками спецслужб

13:49 09.01.2011

Общественная активистка Татьяна Еловая (блоггерша zmagarka) фактически координирует в интернете работу по расследования обстоятельств провокации 19 декабря 2010. В интервью газете "Наша Нiва" она рассказала, почему занимается этим опасны делом.

- Вы провели действительно титаническую работу по поиску провокаторов, которые били стекла в дверях Дома правительства. Какие цели Вы ставили перед собой этим поиском? Открыть глаза обществу, противостоять лжи, каким-то образом помочь арестованным или что-то еще?
- Честно говоря, поначалу никакой конкретной цели, кроме как желания систематизировать и объяснить события, произошедшие 19 декабря в Минске, не было.
Если поиск только начинался, я даже не была уверена, что провокация действительно произошла, что это не совпадение обстоятельств.
Однако сейчас, после анализа большого количества фактологического материала, в том числе полученных аудиозаписей переговоров силовых структур по рации, совершенно очевидно, что произошла провокация.
19 декабря в центре Минска властями была проведена спецоперация, которая включала в себя элемент провокации штурма Дома правительства.
Цель провокации - дискредитация мирной акции протеста и оправдание жестких репрессий против оппозиции. Безусловно, наивно думать, что власти прислушаются к нашим доказательствам невиновности людей, которым уже предъявлены обвинения в организации массовых беспорядков, но, по крайней мере, это может как-то поспособствовать освобождению хотя бы части из них. Особенно важным в этом контексте становится международный резонанс обстоятельств дела.
-  Обычно о людях, засланных властями на акции оппозиции, говорят «люди в штатском» или «тихари». Удалось выяснить, к какой структуре они относятся? И сколько провокаторов насчиталось всего?
- Пока вычислено около 9 человек, цифры уточняются. Хочу подчеркнуть, что специально не называю их «тихарями», а именно провокаторами. «Тихари» - люди, которые традиционно присутствуют на всех оппозиционных акциях, сливаются с толпой и по приказу, как правило, занимаются задержанием наиболее активных участников акции или вырывают из рук демонстрантов символику. Как показывает практика, это штатные сотрудники МВД или, реже, КГБ. Их нетрудно вычислить по виду
Что же касается провокаторов, которые начали бить стекла в Доме правительства, я не уверена, что это те самые известные нам всем «тихари». Их действия, вид, способы координации, уровень профессионализма отличаются.
Из анализа полученных аудиозаписей переговоров по рации пока непонятно, к какой силовой структуре они имеют отношение. Не исключаю, что это могли быть наемники, а не штатные сотрудники.
Но опять-таки, основываясь на аудиозаписях полагаю, что это дело рук именно белорусских спецслужб.
-  Были ли ситуации, что кто-то из названных «провокаторов» связывался с вами, рассказывал, что он невиновен и просил удалить информацию о нем?
- Да, к сожалению, было несколько подобных досадных случаев. Еще раз прошу прощения у людей за то, что их оговорили. Это частично можно объяснить атмосферой энтропии, которая у нас была в первые дни после разгона акции, а также тем, что вторая волна провокации все же сработала и демонстранты начали ломать дверь. Было трудно отличить «наших» от «врагов». Лично я стараюсь не использовать резких формулировок, например, пишу «похож на провокатора», «проверить информацию» и т.д. Я несколько раз обращалась к журналистам независимых изданий, чтобы они убрали со своих сайтов фотографии людей, которые не имеют отношения к провокациям, но на эмоциях поддались на них.
-  Представителям КГБ, милиции или прокураторе должны быть интересными собранные вами сведения. Не просили поделиться материалами, чтобы найти виновных?
- Нет, ко мне с подобной просьбой официальные лица не обращались. Но неоднократно обращались неизвестные люди, которые, мягко говоря, «просили» убрать эти материалы и не заниматься подобными делами в дальнейшем.
Естественно, что их просьба не будет выполнена.
-  Если гора не идет к Мухаммеда, Мухаммед идет к горе ... Может, стоит хотя бы для приличия оформить и принести собранную информацию в правоохранительные структуры?
-  Мысль оформить материалы надлежащим образом и передать их в милицию и в суд появилась давно. В этих материалах также заинтересованы и адвокаты наших друзей, которые находится на данный момент в следственном изоляторе КГБ. Пока мы с друзьями собираем фактологический материал, проверяем и уточняем сведения, при этом особый акцент делаем на анализе аудиозаписей переговоров силовиков (позывные, координация между различными структурами и т.д.) и сопоставления их с теми событиями, которые происходили в тот или иной момент на площади.
На самом деле это очень большой объем работы и цена ошибки слишком высока, поэтому не думаю, что стоит спешить с категоричными выводами. Как только будем иметь надлежащим образом подготовленный материал, он будет представлен общественности. 12 января в Брюсселе планируется проведение специального слушания по Беларуси. Белорусскими активистами  будет представлен большой доклад относительно результатов проведения избирательной кампании, в том числе относительно событий 19 декабря. Думаю, часть материала уже будет подготовлена к этой дате.

Справка: Татьяна Еловая - известная белорусская общественная активистка. Была одним из организаторов палаточного городка в центре Минска после президентских выборов в марте 2006 года. Ведет популярный блог - zmagarka.livejournal.com. Из-за уголовного преследования проживает в Вильнюсе (Литва). Имеет философское образование, обучается в магистратуре ЕГУ на программе «Публичная политика». Редактор ресурса «Belintellectuals.eu: Интеллектуальное общество Беларуси».

Алексей Михалевич позвонил жене: Хуже, чем есть, со мной уже не сделают

Арестованный экс-кандидат в президенты Алексей Михалевич вчера позвонил своей жене.

Это случилось около 19-и часов, рассказывает Милана Михалевич. Он отговаривал ее от выступления на слушаниях в польском Сейме.

По ее словам, «это был его голос, но он говорил не своими словами», сообщает "Наша ніва".

Звонок поступил на сотовый телефон Миланы. Она в это время была в доме вместе с дочерьми. Муж попросил сказать, на какой номер позвонить, «чтобы было хорошо слышно». Милана сказала: на домашний. Она полагает, что просьба «чтобы было хорошо слышно» означает, что разговор записывалася.

Перезвонив на домашний номер, Алексей попросил, чтобы Милана "не ехала в Брюссель».

«Если ты будешь себя вести, как подобает и не поедешь в определенные места, то ты в течение недели сможешь еще раз услышать мой голос», - сказал он.

«Я не могла узнать своего мужа, - говорит Милана, чуть не плача. - Это был его голос, но не его манера разговаривать».

Через некоторое время раздался третий звонок:

«Прости, солнышко, я ошибся, - сказал Михалевич. - Не в Брюссель, а в Варшаву».

По словам Миланы, было хорошо слышно, что рядом стоит человек, который подсказывает ее мужу, что говорить. «Лучше НЕ ехать», - отчетливо услышала она.

«Я задавала вопросы, в ответ на которые Алексей молчал», - рассказывает Милана. Он сказал, однако, что знает, что Рымашевского выпустили. На вопрос относительно странных переводов его из СИЗО КГБ на Володарку и назад, ответил, что «в тюрьме КГБ я забыл только некоторые вещи».

- Что они с тобой сделают, если я не буду молчать? - спросила Милана у мужа в конце.

- Хуже, чем есть, со мной уже не сделают, - вздохнул Александр. - Если в течение недели от меня не будет никаких известий, делай все, - успел сказать он.

Милана Михалевич говорит, что первой задачей было для нее унять истерику старшей дочери, которая услышала разговор и испугалась.

После Михалевич до утра думала, а утром решила: «В Варшаву поеду и буду выступать». Она говорит, что за ночь обсудила некоторые вопросы личной безопасности с родственниками.

А 9:00 она позвонила в редакцию «Нашай Нівы», чтобы то рассказать.

Милана вынуждена брать в Варшаву и младшую дочь, которой только годик. Старшая дочь Михалевича ходит в белорусскоязычную гимназию. До рождения второй дочери Милана Михалевич преподавала английский язык в одном из университетов.

Милана Михалевич говорит, что вопрос о поездке на слушания в Варшаву обсуждала через скайп, но также по телефону. Едет она туда по приглашению Министерства иностранных дел Польши.

Номер телефона, с которого звонил Алексей, сегодня, по словам Миланы, не отвечает. Это стационарный номер телефона, зарегистрированный по адресу КГБ.

Похоже, что КГБ имеет задачу провести линии раскола как между обвиняемыми, так и между родственниками. Одних отпустили под подписку о невыезде, других привлекают той же перспективой.

Милана Михалевич относится к гражданской инициативы «Вызваленне», в которую объединились родственники политзаключенных. Некоторые из них выступят сегодня на слушаниях в Европарламенте.

Идиотизм победителей!
Павел Шеремет — 01:28 15.01.2011
Белорусская власть проиграла информационную войну. Они провалили абсолютно все!

Все белорусское телевидение тужилось, тужилось и выдало зловонную кучу с идиотским названием. Это не "Железом по стеклу", это – "Серпом по яйцам". Сами себе все и отчикали, эти выкидыши Зимовского.

Стоило юным белорусским журналистом из подполья сделать небольшой правдивый документальный фильм о событиях 19 декабря, всего 10 с небольшим минут настоящего видео, как вся эта пропагандистская машина рухнула. Только одним коротким эпизодом – сначала кадры из фильма БТ, где вся площадь Независимости завалена почему-то топорами (ведь обычно Русь зовут к топору, в Беларуси это не в традициях) и прочим строительным хламом, а потом реальные кадры реальной площади, снятой в момент разгона. Спецназ проходит и гонит людей по заснеженной и чистой, белой площади. И все, не надо больше слов – шедевры официальной пропаганды летят в мусорное ведро.

Несколько небольших кинопоказов – в Европарламенте, в Варшаве, в интернете – и над официальной белорусской пропагандой все смеются.

Причем, сделали это не мастодонты документалистики, это продукт молодых белорусских журналистов – новое поколение хочет жить в новой стране и много для этого делает. Так же, как новое поколение в инете устроило настоящее расследование по провокаторам, настоящую информационную охоту на садистов в масках и с дубинами. Скоро мы узнаем поименно, кто бил, в какой момент и почему. Процесс саморегулируется, без денег и без "старших товарищей".

В ответ спецслужбы ничего лучше придумать не могут, как давить журналистов, еще больше поднимая волну возмущения. Они ходят по старым адресам и не понимают, а как же все просачивается. Они вроде уже бетонную плиту на все положили, а земля вся трясется у них под ногами.

Давили, душили Хартию. Чего добились? Что теперь будет офис в Варшаве и, наконец, средства на полноценную работу.

Совсем уже растерявшись, выпустили на арену писателя про заик. Разоблачения "Советской Белоруссии"! Просто дурной анекдот!

Оппозиции помогает Запад, дает много денег? Да, вы сами нам 17 лет только об этом рассказываете, сами уже запутались в бюджетах! Нельзя ли придумать что-то новое? Нельзя ли, наконец, показать эти миллионы, о которых белорусское КГБ все время говорит, но никак показать не может, а из этих смешных сумм, что чекисты изымают во время бесконечных обысков, миллионы не складываются – хоть так эту несчастную тысячу долларов купюрами по столу размажь, хоть этак. А где ж эти бравые внуки Дзержинского были перед выборами, когда зеленые реки, по утверждению Совбелии, текли с Запада в Беларусь? Почему проморгали курьеров?

Кого хотели удивить, испугать или расстроить публикацией этой стряпни?

Просто нечего там обсуждать. Даже и пытаться не стоит. Рифмованная пустота.

Всего писательского таланта мэтра журналистики хватило лишь на то, чтобы искусно наплести паутины. Правда, сами в этой паутине и увязли. Еще вторую статью Якубовича по инерции прочтут, а уж на третью даже внимания не обратят.

Это уже никому не интересно!

Информационная война Лукашенко полностью проиграна, и каждый новый сброс официальной пропаганды будет только усиливать общее отвращение. Сильные и солидные люди так себя не ведут, как базарные бабы истерик не устраивают, по помойкам не лазят, в грязном белье не роются.

Месяц террора

07:34 19.01.2011

Вряд ли сегодня кто-то сомневается, что именно под таким названием в новейшую историю Беларуси войдет период с 19 декабря 2010 года по 19 января 2011 года.

Радио «Свабода» подготовило краткую хронологию событий этого месяца, который начался "кровавым воскресеньем" на площади Независимости в Минске.

За день до выборов был арестован лидер молодежной организации "Молодой фронт" Дмитрий Дашкевич . Позже ему было предъявлено уголовное обвинение.

Еще до начала акции протеста 19 декабря представителями сил правопорядка избит до потери сознания кандидат в президенты Владимир Некляев, а уже ночью представители КГБ вытягивают Некляева из палаты отделения реанимации просто в одеяле и увозят в следственный изолятор.

После закрытия избирательных участков на Октябрьской площади в Минске собираются тысячи людей, протестующих против фальсификации выборов. Колонна двигается к Дому правительства на площади Независимости. На митинге перед Домом правительства кандидаты в президенты заявляют о намерении вести переговоры с правительством.

После того, как провокаторы начали бить стекла и ломать двери в Доме правительства, представители сил правопорядка - спецназ МВД и ОМОН - идут в наступление на людей, собравшихся на площади. Силы правопорядка жестоко избивают людей, несмотря на пол и возраст.

Задержанных избивают, держат в автозаках, лишают необходимой медицинской помощи, оскорбляют и запугивают.

20 декабря на площади Независимости происходит небольшая (несколько десятков человек) акция протеста. Ее участников тоже избивают и задерживают.

Всего 19-20 декабря было задержано более 800 человек, в том числе 7 из 10 кандидатов в президенты.

Александр Лукашенко, выступая на первой после выборов пресс-конференции, интерпретирует события 19 декабря на площади Независимости как попытку государственного переворота.

Министр внутренних дел Анатолий Кулешов сообщает, что органы правопорядка имеют информацию о всех участников массовой акции 19 декабря и что все они будут привлечены к ответственности.

31 человеку, в том числе 5 кандидатом в президенты, предъявлено уголовное обвинение по статье об организации массовых беспорядков и участии в них.

Лица, обвиняемые по делу о массовых беспорядков, ограничены в возможности пользоваться помощью адвокатов: адвокаты неделями не могут добиться встреч со своими подзащитными.

Кандидат в президенты Николай Статкевич с первого дня ареста начал голодовку, которую держит до сих пор.

Волна репрессий не стихает по всей стране в течение месяца. Десятки политических и гражданских активистов и журналистов допрошены, в их квартирах прошли обыски с изъятием носителей информации. Обыски с конфискацией информационных носителей прошли в ряде редакций независимых изданий, в офисах партий и общественных организаций. Огромное количество граждан вызваны на допросы и беседы на основании информации, полученной от операторов мобильной связи, по которой владельцы определенных номеров телефонов находились вечером 19 декабря в районе площади Независимости.

До сих пор продолжаются аресты и суды над людьми, по мнению властей, причинными к событиям 19 декабря.

Власти демонстрируют готовность забрать из семьи Данилу Санникова - сына кандидата в президенты Андрея Санникова и Ирины Халип, находящихся под стражей и обвиняемых в организации массовых беспорядков в Минске 19 декабря.

Белорусское телевидение показывает фильм "Площадь: железом по стеклу", а государственные газеты публикуют подборку документов, в которых излагается официальная интерпретация событий 19 декабря.

Несмотря на невероятную жестокость и неуклюжую попытку белорусского режима насадить обществу страх, граждане  демонтрируют невиданную доселе солидарность, оказывая помощь политзаключенным, пострадавшим и их семьям.

Западные страны резко реагируют на политические репрессии в Беларуси, результаты выборов не признаны странами Евросоюза и США. Польша в одностороннем порядке вводит визовые запреты для белорусских чиновников, причастных к репрессиям. США и Евросоюз заявляют, что готовят жесткие санкции в отношении официального Минска. В Европарламенте сегодня пройдут дебаты по ситуации в Беларуси после 19 декабря, в результате которых депутаты намерены принять резолюцию, где в том числе официальному Минску ставиться условие проведения новых выборов.

Время выбирать

В тюрьме понимаешь то, что трудно понять на свободе – что ты за человек.

Можно иметь какое угодно представление о себе, можно совершить огромное число поступков, но если это произошло в обыденной жизни, в шуме проспектов и трамваев, если потом ты возвращаешься домой к родителям, друзьям, мужу или жене - это не то.

Ты можешь быть тысячу раз храбрым журналистом с острым пером, столько же раз ты можешь быть бесстрашным бунтарем, который высказывает свой протест в открытую или в Интернете. Если ты не оказался в тюрьме, тебе гораздо труднее понять, кто ты на самом деле.

Я провела за решеткой почти 40 дней. Это не так много, учитывая, сколько людей там еще осталось. Каждый день я прислушивалась: что я узнала о себе, какие качества приобрела.

Первое, что я поняла – нельзя жалеть себя. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Непродуктивно.

Второе – ничего не принимать на свой счет, что бы не происходило – это не относится лично к тебе, это никак не связано лично с тобой. Есть устав и режим. Ничего больше.

Третье – жить одним днем. Даже часом, а, может, мгновением. Кто его знает, что будет через три-четыре минуты.

Четвертое и, на мой взгляд, главное - принятие решений. Раньше мне это давалось легко. А там нет. Тяжело. Через слезы. С мыслью о нерожденных детях и больной матери. Ничего. Приняла. Помогли молитвы. И открытка с изображением кота, который висит с перепуганным видом и вытаращенными глазами на электропроводах, а рядом надпись - «Держись! Мы с тобой!».

Как и некоторым мужчинам, мне тоже было страшно. Но, слава Богу, я поняла, что еще страшнее – быть предателем. Такая я не нужна никому и прежде всего – себе.

Моим освобождением не стоит обольщаться. Это называется – изменение меры пресечения под подписку о невыезде. Я не имею права находиться в Минске, и уеду по месту регистрации – в родной Кобрин. Там я буду жить во время следствия. Как говорится, добро пожаловать из маленькой тюрьмы в большую.

Дорогие мои читатели, я прочитала ваши комментарии (к сожалению, писем не получила). Нет героев. Есть мы с вами – люди, которые думают, понимают, сочувствуют и поддерживают друг друга. И только от нас зависит – что будет дальше.

Я вышла на свободу только благодаря вам. Благодаря каждому правозащитнику, политику или журналисту, который поддержал меня хоть словом, благодаря вашей поддержке и вашим молитвам. Не я некий былинный герой, вы все – огромная несокрушимая сила, способная влиять на события.

И только благодаря нашей солидарности, поддержке и четким, действенным мерам всего мира – можно добиться свободы. Прежде всего, для людей, которые еще там. Я знаю, как сильно мы нужны им. Раньше я только писала о политзаключенных. А сейчас знаю, как это – молиться, чтобы о тебе помнили и не забывали.

Наталья Радина

Я хочу достучаться до вашей души…
NV exclusive  4 лютага 2011 г. 13:00

Александр Григорьевич!

Хочу объяснить, почему обращаюсь к вам через газету. Письмо в Администрацию в лучшем случае полетит в корзину, в худшем -- будет передано в КГБ для «принятия мер». Я 24 года была женой сотрудника этой конторы и очень хорошо представляю, как ломает, зомбирует, калечит судьбы людей эта организация. В том числе калечит своих сотрудников, что подтвердили события 19 декабря и последовавшие за ними репрессии, беззаконие, бесчеловечность.

Газетную форму разговора с вами я избрала еще и для того, чтобы те, кто еще живет со страхом подвергнуться репрессиям, знали: жить с этим страхом куда труднее и мучительнее, чем открыто бороться за законность, правду и справедливость.
Александр Григорьевич, в начале выборов я собирала подписи за кандидатов в президенты Андрея Санникова и Владимира Некляева.

Представьте наш маленький городок, в котором всего-то три тысячи населения. Я обошла только пять пятиэтажек, но собрала 250 подписей за Санникова и 231 за Некляева. И это при том, что достаточно много людей откровенно рассказывали, как на работе в рабочее время их заставляли отдавать свои подписи за вас. Как руководство организаций запугивало людей непродлением контрактов или увольнением с работы под любым видом. Один пожилой мужчина с горечью сказал мне: «Я бы с удовольствием подписался за каждого из оппозиционеров, но мои дочери работают в исполкоме -- поберегу их». Чисто по-человечески его можно понять: это страх.

Свои «элегантные победы», Александр Григорьевич, вы основываете на страхе. Технология этих «побед» оттачивалась годами. Вспоминаю 2001 год, я тогда жила в Витебске. Когда ко мне в дом для сверки списков избирателей пришли члены участковой комиссии, я собственноручно вычеркнула из списка свою дочь -- гражданку России, которая ни секунды не была прописана в квартире. Занимаясь в то время бизнесом и опасаясь остаться на улице, я просто оформила на ее имя дарственную на жилье. Из этого же списка я вычеркнула еще двоих умерших соседей по подъезду. И что же увидела в день голосования? Все три фамилии по-прежнему значились в списке. Но более всего меня потрясло объяснение председателя комиссии: «Если бы ваша дочь пришла голосовать, мы бы все равно не выдали ей бюллетень по российскому паспорту». А чтокасается мертвых, то все они, конечно же, были в числе проголосовавших.

Многие, очень многие, кто приложил руку и к этой вашей «элегантной победе», должны сейчас сидеть в изоляторах. Должны сидеть вместо тех, кто оказался за решеткой после 19 декабря. И если вы, Александр Григорьевич, искренне думаете, что ваше окружение защищало вас, не обольщайтесь. Они только ждут удобного момента повернуться к вам спиной, тонко и изысканно мстят вам. Даже рисуя эти «победные» проценты, мстят.

Да, они еще боятся. Но уже начинают стыдиться своего соучастия в подлом деле. Даже сотрудники КГБ начинают испытывать стыд. Придя с обыском на квартиру родителей одного из известных задержанных, они представились: «Водоканал». А после предъявления своих документов услышали от хозяина квартиры: «Что же вы, ребята, стесняетесь назвать себя сотрудниками такой всемогущей конторы?» Позже один из этих «ребят», уже прощаясь, тихо сказал: «Простите… За водоканал». Этот маленький росточек стыда дает основания надеяться, что в этом человеке просыпается совесть. Должен быть стыд. Нет стыда -- тогда совесть молчит. Так считал великий философ Владимир Соловьев…

Вспомнился мне отрывок из старого фильма о командире партизанского отряда Минае Шмыреве. Его тоже называли «Батька». В землянке за разговором, как выжить, как победить, кто-то спросил у командира: «Ты воюешь с верой в победу или от отчаяния?» И Минай ответил: «Я верю в победу. А отчаяние -- это когда ты один и поддержать тебя некому». Думаю, вы, Александр Григорьевич, воюете от отчаяния. Вечером 19 декабря вы наверняка почувствовали одиночество, почувствовали, что на вашу защиту народ не будет идти на площадь -- без принуждения и без разнарядок.

19 декабря в прямом эфире телеканала «Белсат» я смотрела, как Площадь наполняется  людьми, как шли люди -- молодые и пожилые, кто-то вообще на костылях… Они шли сами, добровольно, по зову сердца. На их лицах не было агрессии.  Много лет назад я была на этой площади в день прощания с Петром Мироновичем Машеровым, стояла в первых рядах того траурного митинга. Тогда в какой-то момент мне стало страшно: казалось, если все вдруг одновременно вздохнут, меня раздавят. И многие годы потом я боялась толпы. Но вечером 19-го глубоко переживала, что не была там, на нашей Плошчы. Потому что там были лучшие люди страны, которые одним своим присутствием хотели сказать: «Белорусы не хуже других народов, белорусы должны иметь право на свободные выборы! Мы хотим жить по закону, а не по понятиям!»

И этих людей было много, очень много!

И вдруг рычанием раненого зверя прозвучал скрежет омоновских щитов. И хорошо выдрессированные церберы двинулись на беззащитных людей. Я смотрела события в прямом эфире и не видела ни одной заточки, ни одного лома в руках митингующих -- только щиты и дубинки спецназа. На всю оставшуюся жизнь запомнила лица двух довольно пожилых людей -- мужчины и женщины. Стоя перед щитами, они кричали: «Сынки, что же вы делаете?! Вы же наши внуки!»

А «сынки» и «внуки» шли вперед, и за ними оставалась кровь на снегу.

Люди на Площади, все, кто обращается к вам через независимые газеты,  пишет письма и статьи в поддержку тех, кто сейчас в тюрьмах, позволили себе не принять вашу идеологию, Александр Григорьевич. И не потому, что они отчаянные храбрецы, а потому, что у них другие понятия о морали и нравственности.

Я понимаю, что мои слова для вас -- ничто. Но, может быть, вы и ваши церберы услышат слова великого ученого-физиолога Ивана Петровича Павлова, который в 1934 году, в разгар репрессий после убийства Кирова, писал российскому правительству: «Тем, которые злобно приговаривают к смерти массы себе подобных и с удовольствием приводят это в исполнение, как и тем, насильно приучаемым участвовать в этом, едва ли можно остаться существами чувствующими и думающими человечно».

В свои 64 года я многое пережила. Сейчас рядом со мной только одиннадцатилетний внук -- круглый сирота. Когда ему было полтора года, дочь вынуждена была выйти из декретного отпуска и уехать к себе в Москву. Мальчик так тосковал по маме, что врачи стали опасаться за его жизнь. Я вынуждена была продать квартиру в Витебске и переехать с ним поближе к дочери, его маме. Но четыре года назад она трагически погибла. Мы с внуком вернулись в Беларусь. Три года вместе с психологами, неврологами и психиатрами я вытягивала ребенка из тяжелейшей депрессии. Слава Богу, сейчас он уже более-менее восстановился. Но когда я вижу на телеэкране маленького Даню Санникова, я плачу. Маму моего внука забрал трагический случай, но отца у этого мальчика отобрали вы, Александр Григорьевич -- из-за вашего хронического стремления любой ценой удержаться у власти он вместе с десятками тысяч людей оказался на Площади, откуда его бросили за решетку.

Я вас призываю: «Верните отца Даньке Санникову!» Засыпая, он должен чувствовать тепло его рук, должен просыпаться от маминого и папиного поцелуев. Все это должен чувствовать и переживать и ваш сын. И дети -- Коля Лукашенко и Даник Санников -- никогда не должны быть врагами.

Александр Григорьевич, я не знаю, как достучаться до вашей души, от бессилия ссылаюсь на имена всемирно известных людей -- а вдруг получится?..  Но как простой человек, проживший непростую жизнь, я вас прошу:  откройте двери тюремных камер, ведь за решеткой не заговорщики, не террористы. Это образованные, интеллигентные люди, которые во все времена стремились «истину царям с улыбкой говорить». Только худшие из правителей, те, кого прокляла история, наказывали за это.

В своей книге-размышлении «Причуды моей памяти» Даниил Гранин привел рассказ Дмитрия Шостаковича об удивительном поступке замечательной пианистки Марии Юдиной.

«Однажды Сталин слушал по радио концерт Моцарта №23 в исполнении Юдиной. Концерт и исполнение понравились. Радиокомитет немедленно изготовил для него звукозапись. Получив ее, Сталин приказал послать Юдиной 20 тысяч рублей. Через несколько дней он получил от нее ответ: «Благодарю Вас за помощь. Я буду день и ночь молиться за Вас и просить Бога, чтобы он простил Вам Ваши тяжкие грехи перед народом и страной. Бог милостив, Он простит. Деньги я пожертвую на ремонт церкви, в которую хожу». Шостакович назвал это письмо самоубийственным. И в самом деле, был немедленно подготовлен приказ об аресте Юдиной. Но…  Все-таки Сталин приказ не подписал.

Я очень надеюсь, что это «что-то» удержит и вас от расправы над людьми, арестованными после 19 декабря.

Среди изречений Екатерины Великой были два, которыми она часто пользовалась. Первое: «В обществе всегда находится человек, который умнее меня». Второе: «Меньшинство обычно более право, чем большинство». Читайте хорошие книги, Александр Григорьевич. И тогда вы всегда найдете выход из самой сложной, даже из самой тупиковой ситуации.

Тамара ЮНЕВИЧ, жительница г.п.Дрибин Могилевской области.
Крынiца: Народная Воля

Некляев ответил на вопросы Статкевича

Николай Статкевич уже два года ждет ответа на некоторые вопросы.

Николай Статкевич утверждает, что некоторые экс-кандидаты в президенты требовали его превентивного ареста перед 19 декабря.

«В моем деле были показания одного кандидата, который рассказал, что за несколько дней до мероприятия на улице обратился к подполковнику милиции, чтобы тот передал начальству, что меня надо арестовать до 19-го. Есть в деле и подтверждение показания того подполковника. Насколько я знаю, это был не единственный кандидат, который требовал моего превентивного ареста», - написал Николай Статкевич в письме жене Марине Адамович. Письмо датировано 24-25 декабря прошлого года, передает «Радыё Свабода».

«Мне имена этих людей известны, - говорит Марина Адамович. - Но озвучивать их сейчас нецелесообразно».

«Я не видел уголовного дела Статкевича, - отвечает лидер «Говори правду» Владимир Некляев. - В моем уголовном деле было нечто подобное. Но обвинять бездоказательно людей я не могу. Были там и фамилии. Но для того, чтобы я их назвал, мне нужно показать документы. Эти документы пока что там, где мы их не можем взять».

Свои вопросы в письме Николай Статкевич адресует как раз Владимиру Некляеву, которого называет Прокофьевичем. Именно с ним рядом он был в тот вечер. Но, как следует из его письма, не по своей воле. Причем то, что произошло, он называет «подставой».

В частности, Статкевич утверждает, что в офисе кампании «Говори правду» оказался неожиданно для себя. Мол, Некляев не явился в назначенное для встречи место.

«Потом приехал его шофер, чтобы отвезти на новое место встречи, отказавшись говорить, где это место. Но завез на офис. Уйти оттуда с Сергеем мы не могли, потому что боялись, что возле офиса нас вдвоем легко задержат, а ведь я обещал людям быть на площади», - написал он в письме.

«Для меня это шок, - взволнованно повторяет Марина Адамович. - Я знала о том, что место встречи было неожиданно изменено, была тайная доставка. Но то, что было нарушено предварительное условие... Я несколько дней уже не могу прийти в себя».

Раскрывать людей, имена которых упоминаются в письме, она отказывается.

Конкретно этот момент лидер «Говори правду» Владимир Некляев комментировать не стал. «Это мы будем обсуждать только с Николаем Статкевичем, - говорит он. - Сейчас вслух об этом говорить - то же самое, что давать показания следователю КГБ».

Похоже, что Статкевич сомневается в целесообразности выхода команды Некляева из офиса, когда их сильно избили люди в форме сотрудников правоохранительных органов.

«Но ведь я и понять не мог, как они собираются идти. С точки зрения противной стороны, которая была почему-то предупреждена об этом походе и его формате, это выглядело, как обращенный к ним мессидж: «Нам плевать, что вас далеко за 100 тысяч вооруженных и подготовленных. А мы, 30 мальчиков и девочек, силой прорвемся вместе со своим бусиком через вас», - пишет Статкевич.

Владимир Некляев объясняет действия своей команды таким образом: «19 декабря 2010 года примерно в 13:30 была задержана резервная машина «Говори правду» со звукоусиливающей аппаратурой. Стало понятно, что наш план тайного подвоза аппаратуры к Площади провалился. Ведь вторая машина с аппаратурой, которая стояла возле нашего офиса, была под пристальным вниманием».

По словам Некляева, предварительно они со Статкевичем собирались идти на Площадь отдельно, но конфискация аппаратуры изменила все планы.

«В два часа дня я публично на избирательном участке, где вычеркивал из бюллетеня Лукашенко, призвал всех, журналистов в том числе, помочь нам доставить на площадь звукоусиливающую аппаратуру. Прикрыть этот микроавтобус. Здесь нет никакой тайны».

«Сегодня кажется, - продолжает Некляев, - что все было предопределено. Но в то время однозначного ответа на вопрос, как поведет себя власть, не было. Скорее был ответ, что брутальных действий не будет. Из этого мы и исходили. Поэтому и был изменен план доставки звукоусиливающей аппаратуры, без которой Площадь не могла состояться».

«Ни разу за все время кампания «Говори правду» не упоминала, что там был Николай. Лишь однажды Некляев через полтора года после Площади упомянул, - говорит Марина Адамович. - Для меня все это очень больно».

«Я не могу ничего объяснить, - отвечает Владимир Некляев. - Причины того, что произошло, не известны ни мне, ни Николаю, ни Марине. Причины мы узнаем только тогда, когда будем иметь доступ к тем сейфам, где они лежат. И ответы получим только после того, как люди, которые эти жестокие приказы отдавали, потеряют свою власть. Тогда они ответят за все, что они натворили, и не только за 19 декабря 2010-го».

Избитый при нападении на команду Некляева Статкевич называет свое состояние здоровья одной из причин ошибок, которые он сам сделал на Площади:

«Например, я неточно выразился, выступая на Октябрьской. Некоторые осмелевшие друг перед другом и перед людьми кандидаты повторили мою неточность. А потом мне пришлось перенимать и заворачивать людей от «красного» дома. На Независимости пришел момент, когда людей надо было оттуда уводить. Своей звукоаппаратуры у меня не было (как и денег на нее). Поэтому пытался взять микрофон у парней Андрея. А те передавали его на трибуну и, когда я на нее забирался, вниз. Я дважды залазил на эту трибуну едва ли не с метровыми ступенями на покалеченной ноге и понял, что больше не заберусь. Потом мне тот микрофон сами дали, но уводить людей было уже поздно – не дали бы пройти».

Николай Статкевич считает, что некоторые кандидаты могли быть заинтересованы в том, чтобы его лично на Площади не было.

«Во-первых, если бы я не смог дойти до площади, то некоторые кандидаты попытались бы реализовать заранее спланированный ими «римейк» 2006 года. Только довести людей они планировали уже не до площади Победы, а на 150 метров дальше - к зданию TV. Якобы эфира требовать. Крутых заявлений наделали, а тут надо же «за базар отвечать». Правда, у этого плана было одно существенное (под 90 кг) препятствие - я».

«Прошло два года, а ни один человек не счел целесообразным инициировать публичное обсуждение того, что произошло, - говорит Марина Адамович. - Хотя бы о тех вещах, которые касаются простой человеческой морали. Но я уже даже и не жду».

Почему Николай Статкевич задает эти вопросы сейчас? Он сам пишет, что два года ждал объяснений: «Считаю, что я и так долго ждал с этими вопросами. Я никого не обвиняю, не выдвигаю конспирологических версий. Я просто хочу услышать хоть какое-то объяснение этой «подставы».

Марина Адамович в ответ на этот вопрос передает слова мужа: «Николай сказал, что до «парламентской» кампании не хотел, чтобы любые недоразумения были использованы «за» или «против». Люди должны были сами определиться».

Журналисты спросили у Владимира Некляева, попытался ли он ответить Николаю Статкевичу на его вопросы письмом. «Читают эти письма другие люди, - отвечает Некляев. - Писать для них то, что я могу сказать только Статкевичу, было бы с моей стороны глупо».

«То, что это письмо дошло без всякой цензуры, - это знак. Каким-то образом это показывает, что и Статкевич, и другие политзаключенные в скором времени могут быть освобождены», - считает Владимир Некляев.