Немного исторических параллелей.
Русско-турецкая война 1877-78 годов началась так себе. Не очень удачно. Потому что вообще-то войну российская элита начинать не хотела. Военная операция обязательно же ударит по привычному ходу жизни?
Но на Балканах уже несколько лет шло восстание против турок, русские добровольцы ехали на Балканы к генералу Черняеву, чтобы воевать за братушек. Император не очень хотел ввязываться в конфликт, тем более большая часть двора и министров убеждали, что ну его Турцию эту, но, сама ситуация, когда происходит уничтожение православных болгар и сербов, а русский царь правит крупнейшей православной страной, вынуждала все же действовать.
Русская армия к войне была не вполне готова. До того, русская армия воевала в Туркестане, где была сформирована особая тактика – отряды в 300-500 стрелков, до сотни казаков, и 5-8 пушек и ракетных станков, вполне успешно штурмовали населенные пункты или рассеиыали вражеские отряды в пять раз большие.
Но на Балканах русская армия столкнулась с полноценной армией вполне себе европейского образца. Турки оказались вооружены новейшими английскими ружьями и пушками. Все это было поставлено Британией, как и английские инструкторы, которые готовили турок. Британия же кредитовала Порту, чтобы война шла подольше.
Русская армия помимо боевых потерь несла серьезные небоевые потери, из-за плохой тыловой подготовки. Много больных, к зиме много обмороженных (читаем, например Вакха Гурьева "Письма священника с похода 1877-78 года").
Скобелев, скажем, занимал деньги у родного отца. Чтобы купить своему отряду полушубки, потому что к войне их не заготовили. Англия напрямую в войну не вмешивалась, но пыталась давить на Россию дипломатически и финансово.
Помощь Лондона была столь очевидна вообще всем в русской армии что даже простые казаки пели про турок, которым «тетка англичанка не успела помощь дать». На самом деле успела, конечно.
И вообще Виктория говорила, что если русские победят, то она воспримет это как личное оскорбление. Внутри России традиционно ярко проявлялись две группы. Одни по копейке ( не фигура речи, реально по копейке по грошику) помогали армии собирали на посылки бойцам и добровольцам. Другие в столичных салонах ругали бездарного Царя, из-за которого теперь приличным людям в Европу не поехать.
Достоевский в своем «Дневнике писателя» замечает:
«Они кричат теперь хором о торговом застое, о биржевом кризисе, о падении рубля. Но еслиб эти биржевики наши были настолько дальновидны, чтоб понимать кое-что вне своей сферы, то они бы и сами догадались, что если б Россия не начала теперешнюю войну, то было бы им же хуже. Чтоб были «дела», даже биржевые, надо, чтоб нация жила в самом деле, то есть настоящею живою жизнию и исполняя свое естественное назначение, а не была бы гальванизированным трупом в руках биржевиков».
Что было дальше, всем известно. Русская армия, традиционно, несмотря на сопротивление противника, и на неповоротливость государственной машины, неприятеля сломала. Сначала в тяжких боях, потом психологически. Турки побежали. Русские встали у стен Константинополя.
Можно и нужно было брать город, но в Петербурге размышляли – а не станет ли это поводом к войне с Англией? И не решались брать город, пока думали-гадали, в Мраморное море вошла британская эскадра. В принципе и тут можно было наплевать, десантная операция в Стамбуле никогда никому только не удавалась, и у англичан не вышло бы. Но…
Короче, все кончилось переговорами, Берлинским договором, и полным дипломатическим поражением Российской империи. То есть де-факто, была полная и безусловная победа русского оружия. Де-юре, дипломаты и элиты не смогли эту победу закрепить. Побоялись конфликта с Европой.
И вместо контроля над проливами, а то и вместо русского Константинополя, Россия получила только Карс, Батуми и Южную Бессарабию.
Очень, кстати, распространённый в истории России сюжет: суметь разгромить противника, но не суметь закрепить победу.