Большой театр – не только кислота

Анастасия Кириленко
Опубликовано 03.12.2013 18:37

До нападения на Сергея Филина я не очень любила ходить в Большой театр. Девицы в леопардовых кофточках и на шпильках с бойфрендами на голову ниже их, с трудом выдерживающие первый акт и исчезающие в антракте, – публика, в том числе и такая, ходит для галочки в "главный театр страны".

А за кулисами мне понравилось. Балерины, крестящиеся перед выходом на сцену, иконы в гримерках. Наивность и искренность многих молодых артистов: желание показать что-то бровями или выражением лица, когда "интервью давать запрещено". А работающим артистам в Большом действительно было запрещено общение с прессой, там воцарилась почти военная обстановка: никакой критики руководства.

И тем не менее на Большой театр безжалостно набросились журналисты. Версия лежала на поверхности: "злой гений" Николай Цискаридзе метил на место руководителя. Поэтому и критиковал реконструкцию, и еще чем-то возмущался, а тут еще и история с кислотой. Никакая позолота в Большом не облезла, Цискаридзе просто хочет сам стать директором, что тут непонятного?

Профсоюзные конфликты, притеснения артистов, плохие условия труда (Цискаридзе получал 7 тысяч рублей как балетный педагог) вызвали поначалу недоумение у прессы. Как сообщил журналист НТВ после рассказа Цискаридзе о том, что в Большом театре нет качественных медикаментов для первой помощи после травм, "ситуация все больше запутывается".

Намеки на харасмент и заявления бывшей балерины Большого Анастасии Волочковой о том, что девушек из кордебалета "распределяли" по олигархам на вип-банкетах, вызвали живой интерес, но вряд ли сочувствие.

Мне кажется, Большой театр всерьез начали жалеть только после пикета зрителей с транспарантами "Большой – не только деньги". Как же надо довести балетоманов, ведь на пикет они вышли первый раз в жизни? Балетоманов, которые ходят без леопардовых кофточек, но регулярно пытаются "продать квартиру и купить билет в Большой театр" – образное выражение, означающее "продраться через спекулянтов". Со спекуляцией билетами в Большой якобы борются, а скорее всего, "контролируют" "Офицеры России". Их глава Антон Цветков недавно возглавил московскую Общественную наблюдательную комиссию. В общем, везде успевает.

Театр болен, как и суд, и церковь, и все остальные институты страны. И нарыв наконец лопнул.

В Мещанском суде на чтении приговора Павлу Дмитриченко, Юрию Заруцкому и Сергею Липатову было сразу понятно, что речь идет об искусстве: со стороны журналистов звучал мат, "куда, на.., прешь". Еще я услышала слово "ухарь": "Сними этих ухарей в клетке". Такой была команда оператору, поскольку судья Елена Максимова снимать себя запретила и велела снимать подсудимых. Коллега на вопрос, откуда он, сказал: "С зелененького канала. Так меньше агрессии". Оказалось – НТВ. Недавно НТВ отличился таким монтажом интервью с родителями Павла Дмитриченко и его невестой Анжелиной Воронцовой, после которого они с прессой больше не общаются.

В общем, не хватало только леопардовых кофточек, а в остальном второй акт пошлой "режоперы" состоялся.

Из всех подсудимых только физически подготовленный Павел Дмитриченко стоически переносил многочасовое чтение приговора, иногда смущенно улыбаясь. Липатов и Заруцкий не выдерживали, опирались на прутья клетки, а Заруцкий выругался матом. Многочисленные приставы с выражением упоротого лиса на лицах хамили журналистам, а овчарка не давала забыть о степени общественной опасности произошедшего.

На самом процессе наблюдателей не покидало ощущение инфантильности, наивности главного подсудимого – защитника прав артистов. Павел Дмитриченко пытался рассказать историю из своей юности: однажды его побили, и его это чему-то научило. И вот он хотел, чтобы побили Сергея Филина. Филин орал на всю труппу, включая заслуженных артисток – пожилых балетных педагогов, срезал зарплаты, чтобы обеспечить оплату новых должностей своих консультантов, мухлевал с зарплатами и вымогал "откаты" с артистов, влиял на распределение ролей. Самого Дмитриченко Филин обещал "натянуть", заявил на суде Цискаридзе. Судья Елена Максимова внимательно выслушала артистов – свидетелей защиты – и сделала вывод: у Дмитриченко был мотив для преступного сговора и мести. Сговор сочли доказанным.

По словам же Дмитриченко, Юрий Заруцкий сам навязывал свои услуги с осени 2012 года, предлагая побить Филина. Дмитриченко согласился, а Заруцкий вдруг сам решил облить худрука электролитом из аккумулятора, предварительно выпарив его для пущей концентрации кислоты.

Судья отмела все показания Дмитриченко о давлении на него во время следствия (Дмитриченко, по его словам, сутки морили голодом, потом допрашивали в три часа ночи, а еще советовали назвать заказчиком Цискаридзе), назвав эти его показания "попыткой уйти от ответственности". Не заинтересовали судью и оговорки Дмитриченко об угрозах ему и его семье: Дмитриченко почти шепотом пробормотал, что угрожал ему Юрий Заруцкий при попытке заставить того вернуть занятые деньги.

Ранее следствие не заинтересовали телефонные атаки на Филина накануне происшествия с кислотой  – во всяком случае, в них Дмитриченко не обвиняют. Тогда кто это делал? Наивной выглядела попытка защиты Филина обсудить отношения ушедшего со своего поста после скандала с порнофотографиями Геннадия Янина и Павла Дмитриченко. Наоборот, остался вопрос: а кто же сделал это с Яниным, задолго до кислоты?

Сам Сергей Филин, если судить по его показаниям на следствии, думал, что за преступлением против него стоят более могущественные, чем Дмитриченко, люди.

А пока что суду убедительно удалось доказать: Дмитриченко хотел навредить здоровью Сергея Филина, за что и получил шесть лет строгого режима. Адвокат Сергей Кадыров попытается оспорить "преступный сговор" своего клиента с Юрием Заруцким и Сергеем Липатовым. Тем временем сочувствующая Дмитриченко интернет-общественность собирает деньги на гонорары адвокату.

В результате происшествия с кислотой полгода назад выгнали или вынудили уйти всех неудобных артистов: Николая Цискаридзе, Руслана Пронина, Анжелину Воронцову. Впрочем, Большой театр всегда отличался изгнанием талантов. А недавно и самого Сергея Филина предупредили о грядущем увольнении. Возможно, его попытаются отправить на инвалидность в ближайшее время, не дожидаясь окончания контракта.

Документальный спектакль оказался с грустным концом, чью бы сторону ни занимали зрители.

В чем же лекарство от инвалидности самого Большого театра, ставшего храмом рыночной экономики? Или, как выразился Дмитриченко, лекарство от "истинной опухоли всего происходящего"? Начать рекомендуется с неравнодушия.

Николай Цискаридзе сразил меня тем, что, обсуждая проблемы балета, неожиданно заговорил в интервью о российской Академии наук. Дескать, не до балета вообще, когда тут такое творится с РАН... Я тогда позвонила бывшим коллегам в РАН: "О вас думает даже Цискаридзе". Ученые ответили: "Да, а мы думаем, как же нам спасти школу русского балета, пока не поздно?"

В момент резкой критики шуму наделало сравнение Большого театра композитором Владимиром Мартыновым с надгробием русской культуры: он, дескать, еще в советское время был официозом, так зачем его жалеть сейчас, когда он вызывает чувство гадливости?
Дмитриченко (его вины никто не отрицает) считал, что Большой стоит того, чтобы его спасать. Что ж, теперь "мотивы" солиста установил даже суд. И отправил его размышлять над методами. Среди печальных новостей - и о строгом режиме для Дмитриченко, и о состоянии здоровья Филина, есть и хорошая: с артистами ГАБТа решили заключить новый коллективный договор.

Анастасия Кириленко – специальный корреспондент Радио Свобода