«Мы смеялись в лицо тем, кто вынес нам приговор»
20.03.2013 «Народная воля»
Это было самое первое и самое громкое уголовное дело о торговле людьми. На скамье подсудимых оказались сразу 10 руководителей модельных агентств, причем не только столичных. Все они получили немалые сроки — от 8 до 12 лет.
По версии правоохранительных органов, в Беларуси было создано структурное подразделение международной преступной группировки, которая занималась «вербовкой белорусских девушек с модельной внешностью и вовлечением их в занятие проституцией». Руководили данной группой две приятельницы. Девушкам предлагали поехать на отдых в Объединенные Арабские Эмираты, где они за солидное вознаграждение могли проводить ночи с богатыми и влиятельными людьми этого государства и их гостями. Обвиняемые утверждали, что девушек заниматься сексом никто не принуждал. Это подтверждали на суде и некоторые свидетели, которые со слезами на глазах падали на колени и просили суд освободить обвиняемых…
Одни фигуранты этого дела уже умерли. Другие еще отбывают наказание. А третьи вышли на свободу, освободившись условно-досрочно: Наталья Туник — одна из них.
Мы встречались, когда Наталья отбывала наказание в колонии вольного поселения. И я поразилась, как не похожа она на женщину, прошедшую испытание тюрьмой.
Наталья и сейчас отлично выглядит. И спокойно говорит о том, что с ней было. Но наш разговор — не только о торговле людьми.
«Криминальные» эскорт-услуги
— Наталья, вы возглавляли бобруйское модельное агентство «Бомонд», среди ваших воспитанников есть узнаваемые люди. Можно сказать, вы были успешной бизнес-леди. Но в 2007 году вам вынесли страшный приговор: 10 лет колонии общего режима с конфискацией имущества. Расскажите, как получилось так, что жизнь в буквальном смысле перевернулась с ног на голову?
— Сразу хочу уточнить, что это было не мое собственное агентство, а всего лишь курсы при Дворце культуры.
Если говорить о том, как так получилось… Уже сейчас я понимаю, в чем был проступок. Мы занимались деятельностью, которая подлежала лицензированию, без оформления лицензии. Но в то время и другие модельные агентства Беларуси оказывали эскорт-услуги, но не платили с этого налоги.
Было возбуждено уголовное дело за торговлю людьми, но я не совершала действий, которые подпадают под эту статью. И уж тем более не входила в состав международной преступной организации. Но дело было заведено; на то, чтобы его довести до какого-то логического завершения, было потрачено много сил и средств. Раскрыли его, как я понимаю, с помощью определенных методик. Договорились с некоторыми из тех, кто мог оказаться вместе со мной на скамье подсудимых, чтобы дали нужные показания. Им присвоили статус свидетеля и освободили за сотрудничество со следствием. Кто-то отказался от такого предложения, а кто-то в обмен на свою свободу согласился на сделку… Ну а те, кто пытался доказать, что не было никакой торговли людьми, в итоге получили по десятке… Причем в то время, когда все обвиняемые по нашему делу были в СИЗО, организатор так называемой преступной организации была под подпиской о невыезде...
— Имеете в виду даму, которая, находясь под подпиской, умудрилась сбежать за границу? Слышала, что ее, в конце концов, поймали и экстрадировали, только не знаю, судили или нет.
— Да, судили. Дали 7 лет. Меня уже из колонии привозили к ней на суд. Я лично впервые ее тогда и увидела. Она, кстати, подтвердила, что совершала определенные действия, чтобы организовать программу по эскорт-услугам.
— Хотите сказать, что в те годы реально было получить лицензию на эскорт-услуги?
— На суде звучало, что эскорт-услуги на территории Беларуси были разрешены до 2005 года.
— Сегодня в интернете можно легко найти сайты эскорт-агентств. Там предлагается сопровождение светских раутов и путешествий, сопровождение бизнеса и так далее. Чем занимались ваши девушки? Во время судебного процесса было немало публикаций, в которых сообщалось, что белорусских красоток вывозили в Объединенные Арабские Эмираты развлекать шейхов…
— Девушки на самом деле выезжали в ОАЭ и оказывали эскорт-услуги семье президента ОАЭ.
— А конкретнее?
— Они должны были создавать красивую обстановку. Появляться на приемах, играть в пляжный волейбол, общаться.
Дивиденды по любви
— Следователи утверждали, что у девушек отбирали паспорта, обратные билеты на самолет, что они должны были купаться обнаженными в бассейне и так далее. И что организаторы подобных вояжей получали не меньше 1000 долларов за каждую вывезенную из Беларуси — якобы для сексуальной эксплуатации — девушку. Это правда?
— Далеко не все эти факты нашли подтверждение во время судебного разбирательства. Некоторые девушки говорили, что знали, где хранятся их документы. И что они совершенно спокойно отдавали их старшим по группе. Следователи почему-то не спрашивали, была ли возможность у девушек позвонить из Арабских Эмиратов. Это было им просто невыгодно. Потому что никого в заточении не держали. Девушки и родителям звонили, и приятелям, и по интернету переписывались. На суде всплыл факт, что однажды нашим девушкам приглашающая сторона сделала замечание: сумма оплаты телефонных переговоров за 10 дней пребывания данной группы превысила 10 тысяч долларов…
— Ого!
— Да, девушки не платили за телефонные переговоры, за интернет. И у них всегда была возможность позвонить своим близким и, например, сообщить, что они в беде. О каком рабстве можно говорить, если им ничего не запрещали?..
— А что скажете насчет секса по принуждению?
— Многие говорили, что Кира Атаева, когда сопровождала группы, смотрела, чтобы девушки вели себя достойно, чтобы за них не было стыдно. Поэтому изначально в такие поездки старались брать девушек неглупых. Это было выгодно всем — не секрет, что многие стремились еще раз поехать в ОАЭ, ведь могли не только хорошо отдохнуть, но и неплохо заработать (девушкам платили суточные, они за две недели, как оговаривалось в контракте, получали около 1500 долларов).
Большинство грязных, интимных подробностей лично я узнавала от следователей. Знаю, что не все девушки спали с мужчинами. Но были и такие. И когда их спрашивали, почему они вступили в интимные отношения, отвечали примерно так: «а он мне нравился», «я в него влюбилась», «он хорошо ко мне относился», «я хотела этих отношений сама». Это была не торговля телом, а эмоциональные отношения. А проституция — это когда перед тем, как вступить в отношения сексуального характера с неперсонифицированным клиентом, прежде договариваются деньгах. В моем случае такого и в помине не было!
Кстати, и многие девушки были не согласны с тем, что их назначили потерпевшими.
— Но ведь в приговоре суда фигурировали и те, кто считал себя пострадавшими.
— Да, такие были. Одна девушка, например, сказала, что через какое-то время после поездки у нее развилась астма. Это приняли во внимание…
Кто-то был недоволен отношением со стороны руководителей группы. Кто-то говорил так: мол, мне обещали золотые горы, а я только съездила во Францию и в Италию, а золотых гор так и не увидела.
Если говорить конкретно обо мне, то девушек спрашивали, будут ли они выдвигать материальный иск против своего руководителя. И те, кого вызывали в суд для дачи показаний, отказались предъявлять мне материальные требования, потому что не потерпели ни физически, ни морально. Позже, правда, одна из девушек подала иск. Мотивировала это тем, что во время суда на нее было оказано давление со стороны адвоката…
— Благодаря вам в зарубежных вояжах побывала не одна девушка. Если следовать логике следствия, ваши доходы должны были исчисляться цифрами с большим количеством нулей…
— В моделинге существует такое правило: если девушка едет работать, то 10--15 процентов от своих заработков она возвращает агентству. У нас тоже так было. Но даже если девушка заявляла, что она не платила Туник ни копейки, следствие все равно считало, что я на этих поездках зарабатывала.
— По приговору суда вы должны были выплатить государству немалый ущерб — больше 26 миллионов. И пять лет назад, и сейчас это немаленькие деньги. Вы выплатили их?
— Нет, конечно. Я вообще не понимаю, какая здесь логика. Получается, я своей деятельностью нанесла ущерб государству и должна эту сумму компенсировать. Тогда было бы логичным, чтобы меня осудили за незаконное занятие предпринимательской деятельностью. Все время спрашивала: какой именно сфере белорусской экономики я нанесла ущерб? Но ответа так и не получила… Выходит, наше государство хочет получить деньги, которые были заработаны на работорговле? Я еще смирилась бы, если бы деньги нужно было вернуть девушкам, а уж от девушек они в качестве налогов должны были вернуться в бюджет. А так… Наша страна вроде бы борется против работорговли, учит другие страны, как бороться с этим злом, а получается, что грязные деньги идут в бюджет. Это дискредитирует государство.
Красота на продажу
— Наталья, находясь в СИЗО, вы предполагали, что придется провести долгие годы за решеткой? Или все же надеялись на какое-то чудо?
— Если честно, я даже не думала, что все так закончится. Я не торговала людьми. Никого не насиловала и не отправляла на экзекуцию. И была уверена, что в суде услышат мои показания, обратят внимание на нарушения при составлении протоколов и нестыковки в деле!
Например, в материалах дела я читала показания одной модели, которая якобы уехала из ОАЭ досрочно, потому что отказалась заниматься сексом. Но через две страницы в деле — ксерокопия ее паспорта, где четко видно, когда она пересекла границу. И что она пробыла там ровно 15 дней, которые были оговорены в контракте. И никто ее оттуда не отправлял. Следователь, прочитав этот документ, не сличил сроки? Не увидел, что девушка обманывает? Или сам дополнил протокол?
Не были допрошены малолетние девушки, которые ездили в ОАЭ с согласия родителей. Не допрашивали и родителей во время суда. Их якобы не нашли. Я не верю в то, что их было невозможно найти.
— Вы просили о том, чтобы дело слушалось в закрытом режиме?
— Нас никто и не спрашивал. Процесс засекретили, потому что он касался интимных сторон жизни потерпевших.
Кстати, я была единственной, кто написал заявление о том, чтобы привлекли к ответственности редактора телеканала ОНТ и корреспондента, который освещал криминальную хронику. Потому что после нашего суда был показан сюжет «Красота на продажу», где на фоне стола, заваленного долларами, красовались полуголые девицы, а дальше шел комментарий: мол, осуждена группа руководителей модельных агентств, которые торговали девушками. Завершалось все это кадрами, как нас выводят из здания суда. Я возмутилась: какое отношение эти кадры имеют ко всем нам, а закадровый текст— лично ко мне?
Я тоже считаю, что нужно привлекать к ответственности тех, кто торгует людьми. Но мне не очень понятно, почему идет такой визуальный ряд, а показывают конкретно меня. Мне прислали отписку, что это просто визуальный ряд. И иск не приняли к рассмотрению…
— Если не ошибаюсь, из 10 осужденных руководителей модельных агентств свою вину тогда признал только кто-то один…
— Да, это так. Но это было какое-то странное признание. Я спрашивала у этого человека на суде, отправлял ли он девушек для сексуальной эксплуатации в ОАЭ. Он даже накричал на меня: нет, не отправлял! А когда его прокурор спрашивал, занимался ли он работорговлей, он отвечал: «Да…»
— В 2008 году в «Народной Воле» было опубликовано письмо женщин из гомельской колонии. Они писали, что в делах по торговле людьми в Беларуси творится полный беспредел и сплошные провокации. Вот цитата оттуда: «Если Вы поднимете статистику, то увидите, что данная проблема в РБ до 2004 года просто не существовала, несмотря на наличие статьи в Уголовном кодексе. В 2004 году было осуждено всего 2 человека по ст.181 (торговля людьми), в первой половине 2005 года — уже 11 человек. До 2004 года судимостей по статье «торговля людьми» не было вообще. (Статистика взята из журнала "Судовы веснiк" №№1, 3, 2006 г.)
Мы не исключаем, что пресловутое усиление белорусского законодательства в вопросе борьбы с торговлей людьми, начавшейся после Указа президента страны, напрямую связано с открывшимся финансированием из международных источников деятельности тех подразделений правоохранительных органов, которые призваны выявлять факты торговли людьми и привлекать виновных к ответственности. К сожалению, это повлекло за собой грязную политику в отношении возбуждения дел по данной проблеме. Чтобы возникла красивая картинка, сделать Беларуси имидж борца с теми, кто занимается торговлей людьми, органы милиции, прокуратуры отработали «прекрасную», но, к сожалению, совсем не демократичную схему, о которой ни одно из европейских ведомств даже не подозревает.
Завербованные девицы, стоящие на учете в милиции, просят всех своих знакомых оказать помощь для выезда куда угодно для работы, просят очень убедительно — в результате какая-нибудь добрая душа возьмет да и поможет. Все разговоры идут под диктофон, на момент «предполагаемого» дня отъезда происходит задержание. Это называется следственным экспериментом. Сразу же возбуждается уголовное дело по статье «торговля людьми»…
— Я не знала об этом письме. И не берусь судить о том, кого подставили, а кого нет. Не имею права никого осуждать, а разбираться во всем этом — жизни не хватит… Сейчас мне важно то, что касается меня.
— В последние годы почти каждый месяц появляется новость о том, что у нас то там, то здесь задерживают торговцев людьми. Как, по-вашему, Беларуси удалось победить торговлю людьми?
— Если речь о такой торговле, которой занимались мы, то, конечно. Они победили… А как на самом деле — я не могу сказать.
Новогодний ад
— Вы помните день, когда за вами пришли?
— Да. 31 декабря 2004 года. Вы можете себе представить, что пережила моя семья?..
— Вы замужем?
— Нет, но у меня сын, родители.
— И после ареста дома вы появились только через 8 лет?
— Да.
— Иной раз за убийство дают меньшие сроки...
— Один из руководителей модельных агентств накануне приговора узнал, что стал отцом. У них с женой долгое время не было детей, она забеременела незадолго до его ареста. Но ребенка он увидит уже 10-летним…
Все время думаю: неужели следователи после нашего дела получили какое-то моральное удовлетворение? Я считаю, что с тех звезд, которые они получили на свои погоны после нашего дела, капают наши кровь и слезы.
Мне кажется, они получали удовольствие, когда кричали потерпевшим: «Ты, проститутка, говори давай, что с тобой там делали!»
Кстати, на суд приходили и родители моих девушек. И никто из них не кричал на меня, не обвинял, не проклинал. Говорили, что не чувствуют себя потерпевшими. Да, мы совершили преступление — не получили лицензию и не платили налоги. Но наказание, согласитесь, должно быть не таким суровым.
Смех вместо слез
— Сегодня много говорят о пытках в СИЗО и прессинге в колониях. Вам приходилось с этим сталкиваться?
— Со мной нормально обращались. Хотя… Смотря что называть пыткой. В колонии нельзя оставаться женщиной. Там убивается не просто все человеческое, а все женское. Нельзя делать маникюр, подпиливать ногти... Первое время мне казалось, что после тюрьмы уже невозможно быть нормальной женщиной.
Чувство неволи, несвободы — это очень гнетет. Такое ощущение, будто ты умер, но все видишь, чувствуешь, а повлиять ни на что не можешь. За решеткой все зависит от воли другого человека. И постоянное чувство неволи озлобляет женщин.
Я мало с кем общалась — было немного людей, с которыми я там просто разговаривала. Но то, что я там видела… Да, есть люди, которые стараются помочь осужденным, какая-то поддержка минимальная существует. Но это такой мизер!
Невозможность увидеть ребенка и постоянные переживания, постоянные мысли о нем — это сильнейший стресс… Как будто к твоим ногам привязывают цементные плиты и ты не можешь двигаться…
— Вы там много плакали?
— Не плакала вовсе. А когда нам выносили приговор, мы смеялись. Потому что это было единственное, что можно было сделать, находясь в клетке. Засмеяться в лицо тем, кто выносит такие сумасшедшие приговоры.
Я не плакала. У меня не было ни слез, ни эмоций. Все выгорело. Тяжело даже высказать...
— Поделитесь своими впечатлениями о колонии?
— На мой взгляд, это не гуманная система. Да, там должны поддерживать порядок, дисциплину, но там нет человеческого отношения к людям.
У тюрьмы не женское лицо
— Вы говорили, что хотели сделать фотовыставку о том, какими становятся женщины в тюрьме…
— Да, эта идея и сейчас не пропала. Я вижу, как можно ярко показать, что женщине в тюрьме не место. Потому что ни наркотики, ни большие деньги — все это не стоит женской красоты и здоровья, которые теряются в тюрьме. Я все это хочу показать на снимках.
Мне не нужно снимать помещения, быт колонии. Только лица. Важно увидеть, как они изменяются. Как выглядят женщины в одинаковой одежде. Как теряют свой прежний облик. Как живут, когда нет личного пространства. Изменения происходят на физическом уровне. Они много курят, пьют чифирь. Грубеют черты лица.
Пусть девушки, которые идут по краю, взглянут на эти фотографии и остановятся. Потому что иначе они рискуют превратиться в таких же…
Нет ничего прекраснее женского лица, красоты. Все остальное — вторично и не имеет значения. И если удастся сделать этот проект (а он может быть очень масштабным), то не исключено, что удастся спасти чьи-то судьбы.
И мне в этом плане, конечно, нужна была бы какая-то помощь со стороны того же Департамента исполнения наказаний. У меня у самой было две персональные выставки в городе — я профессионально занималась фотографией…
— Вам удалось сделать уже какие-то фотографии?
— Я пока оформила замысел, план этого проекта. В колонии не было возможности снимать. Когда я содержалась в учреждении открытого типа, обращалась с письмом к руководству, представила им бумаги об этой выставке, но их дальнейшую судьбу я не знаю. Теперь хотела бы обратиться с этим предложением в ДИН. Мне кажется, это была бы довольно сильная профилактическая мера. Может, она кого-то и отрезвила бы.
«Простите, что оговорили вас…»
— Хоть одна из ваших бывших воспитанниц писала вам на зону письма?
— Да, конечно, и не одна (улыбается). Мне хорошие слова девушки говорили и на суде. В «Одноклассниках» до сих пор пишут: «Простите, если сможете…», «Наталья Валентиновна, простите, что оговорили вас. Нас заставили…»
Я не держу зла на тех, кто дал показания против меня. Если они соврали и дали ложные показания — этот негатив рано или поздно вернется к ним самим.
— Вы сейчас где-то работаете?
— Да.
— Вернулись в модельный бизнес?
— Нет. Я честно скажу: приехала в Минск и не почувствовала той радости и удовольствия, которые переживала от красоты новых коллекций, красивых фотографий. Не зацепило меня. Хотя думала, что после колонии надышаться всем этим не смогу. Поэтому не хочу больше об этом ни слышать, ни говорить. Нет у меня никакого желания возвращаться в модельный бизнес.
— Как отнеслись к известию о том, что дизайнер Саша Варламов попал за решетку?
— Шок. Какой бы он ни был человек по характеру, он Профессионал с большой буквы. Я у него в свое время училась и дефиле, и постановке. Он высокий эстет. Умеет себя преподнести. Может, слегка перегибает в этом палку, но любой талантливый человек, думаю, имеет на это право. Я знаю, что Беларусь в модельном мире долгое время ассоциировалась именно с Варламовым. Варламов — это конкурс «Мельница моды», коллекции, хорошие показы. Я это знаю точно.
А совершал он преступления или нет — я не знаю. Мне просто искренне жаль, что так случилось…